Вернуться с призраком

И Декс забрал Жирного Кролика с заднего сидения, подхватил его на руки, и мы пошли к дому. Он опустил собаку на газон, чтобы пес смог пописать, но когда отец открыл дверь, Кролик устремился к нему на полной скорости.

Он обожал моего папу, а мой папа не очень — то любил собак. Я могла поклясться, что Жирный Кролик делал это намеренно.

— Привет, пап, — сказала я, мы поднялись на крыльцо. Жирный Кролик прыгал на него снова и снова, тщетно пытаясь поцеловать его в лицо, хотя не мог допрыгнуть выше бедер.

— Кроля, уймись, — упрекнул его Декс, схватил собаку на руки, и пес стал извиваться, пытаясь зализать всех до смерти.

— Он просто рад Санте, — сказал отец, смеясь. Это звучало глупо, но мне стало лучше, потому что это все делало нормальным.

А потом, когда я подошла, чтобы обнять папу, я увидела, что нормального не было.

— Ты похудел, — сказала я, и я знала, что это были не лучшие слова, и я не говорила это как комплимент. Он сильно похудел, его живот от пасты драматично сдулся, но я не знала, было ли это из — за его попытки следить за здоровьем.

— Как и ты, — сказал он, крепко обнимая меня. — Ты — кожа и кости, тыковка.

Это было не так. И вес, который я потеряла, я точно верну за праздники.

— Нет, — сказала я, отодвинулась и быстро улыбнулась ему. Было больно видеть его таким. Он тоже улыбнулся, но он храбрился. Теперь я знала, что происходит, с чем он справлялся, так что меня не удивляло, что он выглядел утомленно, истощенно. Он только и делал, что переживал за меня и Аду.

И маму.

Этой ночью я хотя бы могла обсудить с ним это.

Декс и мой отец обменялись любезностями, хотя теперь я знала, что они общались на постоянной основе. Я видела, как удобно им было друг с другом, и как много они не говорили.

Мы прошли внутрь, дом был теплым, пахло имбирным печеньем. Я не могла понять, был это освежитель, который все время использовала мама, или кто — то из них испек печенье. Но Декс опустил собаку и стал искать на гостиной и кухне Аду.

— Ада сделала печенье, — сказал отец. — Не так и плохо получилось.

— Ада? — удивился Декс. — Она же их не отравила? Она знала, что я приеду, и она знает мое отношение к печенью.

— Декс, ты говоришь это о любой выпечке, — отметила я.

— Я о том, что я знаю, что люблю, — он улыбнулся мне. — Сладости.

«Без странностей», — предупредила я его в голове, пока он не дополнил комментарий чем — то остроумным.

Мы прошли на кухню, где отец налил нам красное вино и указал на остывающее печенье на противне. Он проверил лосося в печи, наше традиционное рождественское блюдо. Пахло божественно.

Я хотела спросить, где была Ада, когда она появилась на пороге.

Я опешила.

Она выглядела удивительно хорошо. Я говорила это, потому что отцу стало хуже, а она в прошлый раз выглядела ужасно уставшей и тощей. Она все еще была худой, все еще казалась немного уставшей, но ее макияж был светлее, и она обрезала волосы до плеч, они были прямыми, гладкими, а цвет напоминал пшеницу, а не белила.

— А вот и маленький помощник Санты, — сказала она, и я поняла, что она говорила о Жирном Кролике, который отчаянно пытался подняться на нее. Она подхватила его, закрывшись им от объятий, и прошла на кухню.

— Когда ты обрезала волосы? — спросила я, ощущая себя неловко и отставшей. — И ты покрасила их. Хорошо выглядит.

Она слабо улыбнулась мне.

— Спасибо. ДиБи с улицы позвала меня. Сказала, что хотела устроить девичий день. Она отвела меня в суперсалон для старых леди, и я была убеждена, что выйду оттуда как Бланш из «Золотых девушек», но парикмахер хорошо постаралась, — она похлопала по кончикам волос. — Короче, чем я хотела, но и пусть.

Она посмотрела на меня, на Декса и обратно на меня.

— Вы выглядите… утомленно.

— Мы все так выглядим, — сказал отец, закрыл духовку и снял рукавички. — Уверен, мы все устали, — он переглянулся с Дексом.

Я хотела начать разговор, выпустить все, но знала, что лучше подождать до ужина. Сейчас это только сделает все неловким, и я ненавидела это, и хоть Ада выпила вина и осталась с нами на кухне, мы болтали о мелочах. Я обычно не болтала с сестрой о мелочах.

Вино постепенно согрело нас, пес успокоился, ужин был подан. Мы все сели за стол, на фоне тихо играла рождественская классика, и когда отец произнес молитву, мы приступили к еде.

Я решила дать всем поесть (лосось, как всегда, был хорош) перед моей речью.

Я посмотрела на Декса, он кивнул мне. Я сделала большой глоток каберне — совиньон и постучала ножом по бокалу, словно хотела произнести речь на свадьбе.

Ада и отец, сидящие напротив нас, удивленно посмотрели на меня.

— Я хочу кое о чем поговорить, — сказала я, и судя по тому, как они напряглись, они знали, что их ждало.

— Этот как освобождение от обид на Фестивус? — осторожно спросила Ада.

Я ухмыльнулась от ее отсылки на «Сайнфилд», потому что она была права.

— Может так казаться, но просто побудь со мной, — сказала я и глубоко вдохнула. — Ада, я знаю, тебе сейчас тяжело. Я знаю, что ты любишь Джея, а Джейкоб отослал его.

Глаза Ады округлились, потому что, скорее всего, отец не знал об этом. И, судя по лицу отца, так и было.