Вернувшийся

Я не видел иного выхода, как вновь обратиться к Алёне Полозовой, на этот раз за информацией. Ну что ж, услугу за пилюлю я истратил на Юрия Кальмановича, а теперь придётся и вторую, за браслет, обменивать на информацию. Но ничего не поделаешь. Если я смогу у какого-то клана спрятать свою семью, то у меня будут развязаны руки протии «Северного Ворона», а без этого я и шагу ступить против них активно не смогу, не опасаясь за жизнь своих родных.

Звонить Алёне не пришлось. Помог счастливый, а может, несчастный случай — идя знойным вечером на занятия, я наткнулся недалеко от школы на то, что никак не ожидал увидеть.

Глава 13. Информация.

Вообще-то школа магии окружена защитным барьером, который не даёт пройти к ней обычным людям — они разворачиваются и идут от него в другую сторону, совершенно точно полагая, что это их личное решение. Да, проклятье забвение не даёт нормалам видеть магию и волшебство, но мало ли как в мозгах многих людей трансформируется летающий по воздуху человек, пускающий фейерверки из задницы? Да и на сумасшедших это проклятье может действовать ослаблено или искаженно. Так что на тот случай, чтоб кому-то что-то не привиделось, и к школе не стали стекаться всякие контактёры с НЛО, искатели кладов Аннунаков и свидетели высадки рептилоидов с Нибиру, школа окружена этим барьером примерно в километр радиусом. Я уже вполне привык к пересечению этого барьера. У меня он вызывал небольшой дискомфорт, вроде холодной воды, капнувшей за шиворот, но не более того.

И вот, едва-едва я пересёк невидимую границу, зашел за угол как-то домика без окон, насосной станции, трансформатора или чего это ещё может быть, и наткнулся на непривычную для этого уголка картину. В небольшом неухоженном парке дымилась машины. Знакомый «мерседес». В него попали чем-то неприятным, весь передок машины был уничтожен, будто камешком кинули в воду, а она возьми и превратись в стекло и металл. На передних сиденьях никто не уцелел, судя по всему. На задних люди остались целы, но дырки на дверях, мелкое крошево разбитого стекла и чья-то рука, свисающая из полуоткрытой дверцы, доказывали, что в живых их всё равно не оставили.

Второй «мерс» был неподалёку, уткнувшийся капотом в дерево. Его дверцы тоже были открыты, все четыре, неподалёку валялось с полдесятка трупов. Видимо, охранники на совесть выполняли свою задачу, потому что во второй машине их должно было быть всего двое. Знакомая азиатская малявка сидела, прислонившись спиной к дереву, а вокруг неё стоял десяток неизвестных мне людей. Двое, судя по ауре, пятого круга, трое четвёртого и ещё пятеро были теми самыми «гончими». Только помощнее, чем у наркобарыги в Париже, на уровне четвёртого круга силы, примерно.

Я спрятался обратно за угол дома. Даже и не думай, Вася! Ты что, вообразил себя каким-нибудь китайским полудурком, который шароёбится туда-сюда и приносит добро и причиняет справедливость, спасая заодно толпы «нефритовых дев»? Алё, ты не в новелле китайского автора, а в реальной жизни! Если я сейчас вмешаюсь, то немаловероятно, что меня тут же в парке и порешают. А если и не порешают — мне что, нужна кровная вражда ещё с кем-то? Мне и «Северного Ворона» хватает за глаза, потряс наркобарыг — и теперь Маша мертва, родные под угрозой смерти, если рыпнусь, а я сам сижу тише воды, ниже травы и хожу в вечернюю школу, блин! Это её проблемы! У неё богатая семья, судя по всему, ну подержат в заложниках, ну выкупят потом. А даже если и убьют — то какое мне до этого дело? Вот кого я больше ценю — это узкоглазую, у которой я даже имени не знаю, или себя и своих родных и близких? Думаю, ответ очевиден!

Я ещё раз выглянул из-за угла. Почти ничего не изменилось, только девочку поставили на ноги и собирались куда-то увести. Были слышны выкрики типа «быстрее» и «скоро будет тут». Кто тут будет, я не разобрал. Я поймал взгляд девочки. Я уже видел такой, правда, не у человека. В своё босоногое детство меня на лето отвозили к бабушке в деревенскую глубинку. И я там постигал основы жизни. И смерти. Разок присутствовал при закалывании свиньи. Поросёнку привязали верёвку к лапам, повалили на спину и растянули так, чтоб он не дёргался. Потом самый умелый мужик с длинным, чуть ли не в полметра, толстым ножом хорошо примерился и вогнал этот нож в грудь свинье, целясь в сердце. У мужика получилось, но животное умирало ещё долго, крича и дёргаясь. Котлеты и отбивные из хрюнделя были вкусные, но дело сейчас не в этом. Такой же взгляд, как у девочки, был у этой свиньи — испуганный, непонимающий, в нём плескался ужас и страх. Свинья не понимала, что с ней делают люди, которые ещё вчера кормили её, азиатская девушка не знала, что дальше будет с ней, но жутко боялась неизвестности и ничего хорошего не ожидала.