Верный муж

Все. А тут… Ее мнение ему важно, интересно и ценно. А про Таганку – был, смотрел. Да вместе они были на том спектакле! Вместе! Сидели рядом, пили кофе в буфете и потом ехали домой. И на Тарковского тоже ходили вдвоем. И тоже не обсуждали. Ей тогда показалось, что обсуждать это слишком тяжело: и она, и он из пострадавших – у него мать и отец, у нее дед.

Да и что там было обсуждать? Только режиссерский гений. А с ним и так все понятно. А остальное – боль, боль и боль. За близких и за свою страну – больше ничего.

А про Ленинград? Спонсировал – как говорят нынче. Не скупился. Понимал, что дрянь, эгоистка, а ведь не отказывал! А рокфор этот и ветчина! Это ведь надо – поехать на вокзал, передать и заплатить проводнику!

Надя вспомнила, как однажды ее подруга, уехавшая в Абхазию к мужу, прислала с поездом ящик мандаринов. Она робко попросила мужа встретить поезд – аргумент весомый: витамины для дочки. Он посмотрел на нее так… После работы? Да ты о чем? На другой конец города! А мандарины на рынке – те же самые, из Абхазии. Или у тебя нет денег?

Деньги были, и мандарины на рынке тоже. А посылку все равно было жаль – и она поехала встречать поезд. Деревянный ящик был неподъемным, пришлось взять и носильщика, и такси. В общем, денег куча – почти столько, сколько обошлось бы на рынке. Значит, он прав? Мандарины эти дурацкие раздала подругам и соседкам, остальные рассовала по углам. Про некоторые заначки забыла, и весной, когда делала генеральную уборку в квартире, нашла даже не стухшие, а засохшие, как камень, мандарины.

Рокфор достать было почти невозможно – ветчину еще давали в заказах. Школьный друг ее мужа был директором гастронома на Соколе. Сколько раз Надя умоляла к нему обратиться! Тем более что этот Семен был человеком контактным и сам предлагал им свои услуги: «Гришка! Тебе одному от меня ничего не надо! Чудак ты, ей-богу!»

Ничего не стоило обратиться к Семену, ничего. Она просила – хотя бы на праздники! Новый год и Любашин день рождения. Нет, нет и нет. «Кланяться» не желал. Ради них не желал, а ради мадам – пожалуйста! И ветчина, и кофе – вкушайте с удовольствием! Надя помнила, было время, когда кофе исчез вообще – никакого, ни растворимого, ни в зернах. Она, тогда еще гипотоник, без кофе загибалась, даже пила желудевый напиток «Летний», кошмарного вкуса и запаха. Григорий Петрович все это видел – ее головные боли, вялость и слабость, знал, как кофе она любит и как он ей необходим. И… Ни к Семену, ни вообще… А тут…

Вспомнив все это, Надя горько расплакалась. Как обидно, господи! Ну как же обидно! Ладно, не держал за женщину. Не держал за друга, за соратника тоже. Но и за человека не держал? Вот просто за человека! Сволочь. Подонок. Мерзавец. Ненавижу. Жизнь мою коту под хвост. Не прощу никогда! И на кладбище больше ни разу! Вот ни ногой! Знала бы раньше – сгнил бы в больнице. Или у своей мадам. Если она еще жива. Хотя что с ней станется? Такие живут долго. Непробиваемые. Будьте вы прокляты – он и она.

Господи! Кого она проклинает? Покойника?

Совсем спятила.

Дочь позвонила к вечеру – Надя даже забыла, что по вторникам у них сеанс связи. Услышав голос матери, Любаша осторожно спросила:

– Что-то случилось?

– Ничего. Просто болит голова. Осень, атмосферное давление. Возраст.

Дочь в подробности вдаваться не захотела. Спросила из вежливости и тут же успокоилась. «Как отец – в точности!» – подумала Надя. Спрашивал для проформы, подробности его не интересовали. А уж если кто-нибудь по неосторожности пытался развить тему, сухо прерывал:

– Проблемы у всех, хватает своих, сочувствую. А вот грузить меня не надо.

Грузить его имел право один человек на свете – Э. Минц.

Люба рассказывала про тяготы жизни: денег не хватает, машинная страховка дорогая, продукты дорожают день ото дня, от нервов здоровье расстраивается, да и ссоры постоянные с мужем, что вполне понятно, когда постоянно не хватает денег.

Надежда пыталась, как всегда, дочь успокоить:

– Молодые, силы пока есть, заработаете, все устаканится.

Дочка тут же взрывалась:

– Тебе ли говорить! Прожила за отцовской спиной, как у Христа за пазухой. Ни про деньги, ни про жилье никогда не думала, голову не ломала. Он все решал, все проблемы. Работала вполноги, за продуктами на рынок, очередей сумасшедших не знала. Всю жизнь как птичка божья.

Надя обычно дочь усмиряла и утешала:

– Вот что у тебя плохого? Не гневи бога! Живешь в теплой стране, у моря. Ешь свежие фрукты и рыбу, про тряпки не думаешь, с мужем любовь – не пьет, не гуляет.

Так было обычно. Но сейчас от обиды и упреков Надя не выдержала, взорвалась: