Вероника желает воскреснуть

Душу он отвел знатно, наглумился всласть. Нехорошо глумиться над ближним, но отдельные экземпляры этого просто заслуживают. И вообще, долг платежом красен – в прошлый раз Борис Антонович глумился, а сегодня очередь Александра. Только вот Александр, как и положено умному интеллигентному человеку, умеет глумиться изящно, не прибегая к брутальному хамству. Учись, Борис Антонович, учиться никогда не поздно.

– Я приезжал к вам без всякой задней мысли, – напомнил Александр, – но вы повели дело так, что мне приходится идти на крайние меры. Вы хотите потрепать мне нервы и подмочить мою врачебную репутацию? Смотрите, как бы ваша совсем не утонула. Тем более что я стану оперировать правдой, а не высосанными из чужого пальца домыслами. Поднявший меч – и так далее… Вы, я надеюсь, понимаете, что скандал в песочнице в некотором смысле опаснее судебного разбирательства? «Чреватее», если можно так выразиться, негативными последствиями. Одно дело – втихаря, не привлекая ничьего внимания, заплатить отступного, и совсем другое – в одночасье растерять клиентуру. Корпоративная корреляция – тонкая материя. Здесь тронешь – там отзовется. Я правильно мыслю, Борис Антонович?

Борис Антонович ничего не ответил – смотрел на Александра, ожидая продолжения.

– А я и подумать не мог, что вы такой молчун, – усмехнулся Александр. – Прошлая наша встреча оставила совершенно иное впечатление.

Александр пересел на свободное кресло справа от него, давая тем самым понять собеседнику, что разговор окончен и что ничего общего с ним он иметь не желает.

Торжественное собрание растянулось на два часа (нормальное, в общем-то, время для мероприятий подобного рода), и все это время Борис Антонович ерзал в своем кресле, то и дело косясь на Александра. «Проняло! – радовался Александр. – Дошло до дурака, что у палки два конца. Ничего, Антоныч, «Durch Fehler wird man klug», – говорят немцы. «Ошибаясь – умнеешь», дословно «через ошибки становишься умным». Наверное, у каждого народа есть мудрость, аналогичная русскому выражению «на ошибках учатся».

А с докладом мысль хорошая, доклад был бы интересен и полезен коллегам. «Ничего, – решил Александр, – если Антоныч продолжит в том же духе, то будет доклад, приправленный скандалом. Если же образумится, что более вероятно, ведь не совсем же он дурак, то можно будет написать статью в журнал «Вопросы реконструктивной и пластической хирургии». Описать клинический случай, не раскрывая никакой приватной информации. Можно даже мельком упомянуть, что пациентка ранее лечилась в одной из зарубежных клиник. Для пущей конспирации, так сказать…»

Разговор состоялся в пятницу, а уже в понедельник, в половине третьего, в клинику «La belle Hélène» снова приехал курьер из департамента. В конверте, который он вручил Геннадию Валериановичу, вместе с историей болезни гражданки Калюбасовой лежали объяснительные записки, написанные Геннадием Валериановичем и Александром в Департаменте здравоохранения. Резолюции на объяснительных записках отсутствовали.

– Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит! – раздувая щеки и немилосердно фальшивя, пропел Геннадий Валерианович во время торжественного вручения Александру его объяснительной. – Порвите или оставьте себе на память.

– Не тот случай, чтобы хотелось вспоминать, – ответил Александр.

Рвать ненужную и не содержащую никаких тайн бумажку не было смысла. Александр просто смял ее и бросил в корзину для мусора, приставленную к столу Геннадия Валериановича.

– Они поняли, на кого замахнулись! – Геннадий Валерианович горделиво приосанился. – Нас голой рукой не взять, мы такие колючие…

Александр не рассказал боссу о своем втором и, как он надеялся, последнем разговоре с Борисом Антоновичем. С одной стороны, вроде как незачем рассказывать, а с другой – босса может покоробить то, что его подчиненный столь фамильярно общался с руководителем другой клиники. Черт его разберет, дорогого и любимого начальника, вдруг у него какие-нибудь субординационные заморочки есть? И вообще – долг любого подчиненного оберегать свое начальство от лишней и не очень нужной информации. Пусть лучше Геннадий Валерианович упивается своей крутизной, он заслужил эту радость хотя бы потому, что поддержал Александра, не пытаясь дистанцироваться от проблемы. А может, где-то там и вправду осознали, что не стоит так вот нагло и беспардонно наезжать на Валериановича. Он же тоже не лыком шит, не пальцем делан и не вчера родился.

– Чему вы улыбаетесь? – спросил Геннадий Валерианович и тут же сам ответил на вопрос: – Радуетесь, что все хорошо закончилось?

– Радуюсь, – подтвердил Александр. – Есть за мной такой грех – люблю, когда все хорошо.

– Кто ж этого не любит! – хмыкнул главный врач. – А Калюбасова – сволочь. На операцию мы ее подбили, как бы не так!

– Может, у нее настроение было плохое, – заступился за Калюбасову Александр. – Или наговорили ей про нас с три короба и убедили в том, что только она может спасти мир от вселенского зла.

– Это мы-то – вселенское зло?

– Ну, наговорить-то можно, Геннадий Валерианович? При желании.