Веровы. Новый год

Даже несмотря на тот липкий и гадкий страх, которого я никогда не испытывал прежде и который теперь является моим постоянным спутником. Страх, что женщина, ставшая всей моей жизнью, может из неё просто исчезнуть.

Это заставляет ещё больше ценить каждое мгновение проведенное вместе и стараться обеспечить максимальную безопасность той, кто ежедневно доказывает мне, что та поездка и то решение принятое, кажется, после часа знакомства, были самыми правильными действиями во всей моей жизни.

Захватываю пригоршню снега, растирая её между ладонями и дожидаясь, когда снег плавясь, начинает стекать горячими каплями, избавляя от лишнего накала и напряжения.

Я и Энджи вырвали у судьбы своё счастье. Сейчас очередь отца и, несмотря на отсутствие реальных препятствий, меня не оставляет ощущение того, что его путь самый сложный, ни у меня, ни у сестры просто не хватило бы терпения на такую хрень, с которой пришлось столкнуться отцу.

Когда я высказал своё видение ситуации Свете, она в два счёта доказала мне, что всё не так просто, как кажется на первый взгляд и то, как ведёт себя отец, единственно верный способ добиться желаемого.

Верный, но такой чертовски долгий, что я сам начинаю подумывать о доставке Вики с мешком на голове, в случае неудачи Энджи.

Мда…

Возвращаюсь в нашу со Светой комнату в отцовском доме и от одного взгляда на жену, меня пробивает щемящее чувство нежности и эгоистичного желания выстроить вокруг неё неприступную стену с моим единоличным к ней доступом.

Чёрт! Стараюсь не думать, что будет твориться у меня в голове, когда на свет появится малышка.

Свете достаточно единственного взгляда, чтобы оценить моё состояние. Она тут же с лёгкостью, совсем несвойственной женщинам в её положении, поднимается с кровати, подходит ко мне, упирается лицом в грудь, запуская руки в задние карманы моих джинсов. Пару мгновений спустя поднимает голову и говорит то, что заставляет моё сердце взреветь и газануть с такой скоростью, что все вокруг погружается в тишину из-за нахрен заложенных ушей.

— Паш, я так сильно тебя люблю, что больше, кажется, уже некуда, — искренне улыбается она, — но ты в очередной раз приходишь с таким выражением лица, что я понимаю, нет, это ещё не предел, а временами вообще подозреваю, что в моём распоряжении вся вечность. Ты позволишь любить тебя именно так?

— Только так и никак иначе, лисичка! — выдыхаю с облегчением, касаюсь губами её виска и осторожно подхватывая на руки, понимаю, что в ближайший час моя голова будет абсолютно свободна от всех тревог и забот. — Милая, ты спрашивала о планах на праздники?

— Да-а-а, Па-а-аша, — тянет она, пуская разряды удовольствия при помощи коротких, но ощутимых поцелуев в мою шею.

— Проведем их именно так, — опускаю жену на кровать, приподнимаю тонкую ткань свитера, целую в круглый, уже прилично выступающий животик и почти мгновенно получаю отдачу в виде лёгкого толчка.

— Одобрение получено, — тихо смеется МОЯ Света, — и моё тоже, милый…

Света

Ощутимый пинок практически в место поцелуя, и моя крошка сразу же успокаивается. Так происходит всегда, когда Паша рядом. Мы делим нашу зашкаливающую радость с дочерью на двоих, полностью разлетаясь на мельчайшие частички, а затем вновь собираясь воедино. Теплое, невыносимое чувство близости со своей малышкой, той самой, что теперь еще сильнее связывает нас с мужем.

Часто ловлю себя на мысли, что вот он предел моих желаний и сбывшейся мечты, но Паша рушит все мыслимые и немыслимые границы, доказывая, что никаких пределов не существует, и полнота чувств и их же сила могут быть бесконечны.

Перехватываю его инициативу с предложением провести праздники, не покидая кровати.

Мне подходит! Более чем! Потому что последнее время основное, что меня волнует — это сон, секс и… еда… Радует то, что пока именно в таком порядке. Смущает то, что возросшая чувствительность позволяет получать разрядку чуть ли не от одного прикосновения, но и потребность в разрядке увеличилась почти на порядок.

Командировки Паши сведены к минимуму, но он все равно с ревностью и неприязнью поглядывает на парочку девайсов из секс-шопа, подаренных мне Энджи в один из самых долгих его отъездов.

А сейчас я с готовностью сползаю с кровати, обхватывая его лодыжки, призывая занять мою самую любимую позу на краю кровати. Ничего не поделаешь, но увеличивающийся животик существенно ограничивает широту маневров, заставляя выискивать все более удобные и комфортные варианты по мере его роста. Хотя мы с Пашей, как незнающие устали юные исследователи, каждый раз случайно обнаруживаем или же наоборот стараемся целенаправленно тестировать все новые и новые позиции.

Сейчас же я отдаюсь на волю эмоций соскучившейся по своему мужчине женщины. Меняю нежные, лёгкие ласки, на более жесткие, трепетно наблюдая за его реакцией, за тем, как молниеносно сокращаются мышцы под кожей, когда я задеваю наиболее чувствительную зону, как его дыхание становится более размеренным, когда даю ему мимолетную передышку, чтобы почти сразу же усилить напор.