Версаль под хохлому

– Начнем с того, что заболевание называется иначе – серповидноклеточная анемия, – пустилась в пояснения Лизавета. – Причем она наследственная, то есть поражает лишь определенные семьи, передаваясь от родителей к детям. Нельзя ею заразиться, съев не ту пищу или поцеловав нездорового человека. Более того, как правило, этим видом анемии поражаются люди черной расы или родившиеся от смешанных браков. Недуг широко распространен в Гане, а вот в Южной Африке редкость. У белого населения очень редко диагностируется.

– То, что ты рассказываешь, известно лишь специалистам. Откуда Леониду знать правду? – заметил Котов. – Его ничего, кроме музыки, не интересует. Так какой совет Игнат дал Маркелову?

Егор щелкнул пультом, картинка на экране ожила.

– Страшные страдания и полный паралич – вот каков исход этой анемии, – с глубочайшей печалью произнес Леонид. – О смерти бедным больным приходится лишь мечтать. Они испытывают тяжкие муки в течение многих лет, а конец одинаков: паралич и слепота. Но даже будучи недвижимым и незрячим, человек остается жив, пролежит в кровати годами.

– Так? – нервно спросил у Лизы Костя. И просмотр вновь пришлось прервать.

– Нет, – ответила эксперт. – У каждого индивидуума любое заболевание протекает по-своему. Допустим, у Тани от насморка пропадает аппетит, а у меня болит голова.

– К сожалению, я никогда не теряю аппетита, – вздохнула я. – Может, у меня в роду были крокодилы? Вдруг я произошла не от обезьяны, а от аллигатора?

– И отсутствие аппетита, и мигрень укладываются в картину ринита, но мы с Сергеевой переносим болезнь по-разному, – продолжала Лиза. – Я хожу в соплях семь дней, Таня десять, а кое-кто может даже умереть из-за заложенного носа. Но стоит ли считать инсульт осложнением насморка, если человек слишком усиленно сморкался и у него оторвался тромб?

– А если по-простому, по-человечески сказать? – нахмурился Лазарев. – Серповидноклеточная анемия развивается так, как сказал Игнат?

– Нет, – рассердилась Лизавета. – Ангел врун, «типичного пациента» невозможно описать, поскольку симптомы болезни и их тяжесть широко варьируются.

Лазарев снова включил запись.

– Я стал наблюдать за Виктором, – печально говорил Маркелов. – Потемкин сильно похудел, выглядел плохо. Заедет к Нике, попьет чайку, и его вдруг начинает тошнить. Он постоянно глотал какие-то таблетки. Решение помочь Вите я принял после того, как тот упал в прихожей Ники. Сам я не видел момента падения, услышал звук, вскрик. Выглянул в коридор – а Виктор лежит на полу. Около него сидит Света и плачет. Потом, когда Виктор ушел, падчерица мне сказала: «Кажется, папе совсем плохо, его ноги не слушаются. Шел к вешалке и упал. Я попросила его к врачу обратиться, а отец ответил: «Света, никому не рассказывай. Доктора тут не помогут. Остается лишь терпеть. Что же делать?» Она была очень напугана. Ну я и дал Потемкину диск.

– Какой? – жадно поинтересовался Горбунов.

Леонид тихо кашлянул.

– Уже говорил: я сочиняю необычные симфонии. Есть у меня такие, что способны усыпить или, наоборот, взбодрить человека, вылечить разные болезни. Например, «Тихая смерть». Прослушав ее, больной без страданий уйдет в мир мной. Я встретился с Виктором, мы с ним серьезно поговорили, он признался, что у него тяжелое заболевание. Тогда я вручил ему диск и ушел. Все. То же самое было и с Никой. Ее здоровье резко ухудшилось через несколько месяцев после кончины Виктора. Признаки были те же – тошнота, рвота, обмороки. Я ее порой на руках из туалета приносил. Нике делалось все хуже.

– Вы избавили свою жену и ее бывшего мужа от мучений при помощи созданной вами симфонии? – уточнил телеведущий.

– Да, – подтвердил Маркелов. – Виктор был мне очень благодарен, взял запись и сказал, что прямо вечером прослушает диск. Так и сделал. Он ушел тихо, без страданий. А Нике я сказал: «Буду любить тебя вечно и ухаживать за тобой при любых обстоятельствах. Но если ты поймешь, что жизнь стала невыносимой, то «Тихая смерть» лежит в ящике стола в кабинете».

– И как отреагировала супруга? – почти шепотом поинтересовался Горбунов.

Леонид прищурился.

– Она меня обняла, заплакала и ответила: «Милый, ничто не может уничтожить мою любовь к тебе. Через неделю мы уедем в Швейцарию. Я все устрою, не волнуйся, проживем там до глубокой старости».

– Но вы никуда не поехали, – протянул тележурналист.

– Нет, – тихо ответил Маркелов. – На следующий день я нашел ее мертвой, в проигрывателе лежал тот самый диск. Вероника покончила с собой.

– И вам не показалось странным, что она хотела улететь с вами за границу, обещала счастливую жизнь, а вместо этого совершила суицид? – воскликнул журналист.

– Этот вопрос он задал зря, – прокомментировал слова интервьюера Антон.

– Нет, – выдержав длительную паузу, снова заговорил Маркелов. – Ника была удивительной женщиной. Она не хотела меня заранее огорчать, оберегала мой покой. Помню, она еще добавила: «Ленечка, ты только, несмотря ни на что, всегда пиши музыку. Везде, куда попадешь, твори».

– Но почему вы не рассказали на суде правду? – поразился Горбунов. – Про ангела...