Вершины не спят (Книга 2)

Думасара покосилась на Лю: как сын принимает этот разговор? Но Лю уже не слушал родителей, все его внимание было обращено к окну.

Заскрипел плетень, заменявший ворота. Во двор въехали два всадника в полном снаряжении. Одним из них на великолепном коне, Эльмесе, известном всей Кабарде был Эльдар, другой — богатырского сложения ладный красноармеец, вестовой Аюб. Его тоже знали чуть ли не во всей Кабарде.

Спор прервался. Все поспешили навстречу ранним гостям. Добрый утренний гость — это луч утреннего солнца.

—   Ага, мой самый старший начальник! — радостно воскликнула Думасара. — Не на своих ли руках аллах занес тебя к нам. Здравствуй, генерал!

Думасара знала, что в Красной Армии нет ни полковников, ни генералов, но хотела приветствием подчеркнуть уважение к гостю.

—     Салям алейкум, генерал, — шутил и Астемир.

—     Алейкум салям, — отвечали гости.

—     Как здоровье Сарымы? — спрашивала Думасара. — Как здоровье детей и Дисы?

Эльдар, как всегда, был очень рад встрече с семьей, которую считал своей родной, был рад тому, что застал здесь Лю, спрашивал, что пишет из Москвы Тембот. Не собирается ли Думасара навестить в столице своего старшего сына.

Думасара отвечала:

—   Клянусь аллахом, я переселюсь в Москву к старшему сыну. Хватит мне месить грязь в Шхальмивоко и защищать своего мужа от глупых односельчан. Может быть, ты слыхал о происшествии в нашей школе? — спрашивала она Эльдара, имея в виду именно тот недавний случай, когда ей пришлось вскинуть винтовку, но, к счастью, ей не пришлось выстрелить.

Думасара не подозревала, что действительно одним из поводов приезда Эльдара послужил именно этот случай, получивший огласку по всей Кабарде, ставший известным и в Москве. Но пока что Эльдар на этот счет помалкивал и только улыбался. Думасара между тем продолжала говорить:

—     Разве я единственная опора Советской власти? Нет, так о себе думает спесивый Давлет. Но, видит аллах, лопнет мое терпение и я куплю себе билет в Москву. Степан Ильич в Москве, он найдет мне место под крышей... Там в Москве я стану такой нарядной, что и Астемир меня не узнает.

—     Я и тут перестаю тебя узнавать, — пошутил Астемир.

Но Эльдар поддержал Думасару:

—   Мы поедем с тобой вместе, биба[3]. Меня как раз вызывают в Москву. И знали бы вы зачем? Нет, вы не поверите.

— Я тебе верю, — говорила Думасара, — я поеду с тобой хоть куда, хоть на край света, где земля подвешена к небу. Что может удержать меня? Я могу в Москве и к Казгирею обратиться. Я слышала, Казгирей давно вернулся из Турции. Ведь вот в Шхальмивоко не поехал, а поехал прямо в Москву. Неужели он не примет женщину из Кабарды? Я помню его благовоспитанность.

— Боюсь, что к Казгирею ты уже опоздала, — заметил Эльдар с каким-то тайным смыслом. — Но разве тебе не жалко оставить Астемира?

—     Нет, я перестаю жалеть его. Все равно я его вижу только тогда, когда он спит или садится к столу. Или тогда, когда я должна стоять за ним с винтовкой. Хватит! А Лю все равно теперь чужой сын, вроде как сирота. Его должна воспитывать школа. Это мне сказал сам Астемир. Вот он уже уходит.

—     Как! Лю уже уходит! — спохватился Эльдар. — Нет, ты постой, Лю. Мне нужно поговорить об одном деле с тобой и с Тиной. А потом сядешь на коня. Аюб доставит тебя к дороге. Там подсядешь на какую-нибудь подводу. — Эльдар кивнул в сторону вестового: — Ты, Аюб, заведи коней куда-нибудь подальше, чтобы их пока никто не видел; меньше глаз — меньше неприятностей...

—     Это верно, — сказал Астемир. — Может, Жираслан уже сидит где-нибудь за кустом.

Воистину, хорошо начавшийся день продолжал осыпать Лю своими щедротами: не так уж часто случается поговорить о делах с таким человеком, как Эльдар, а возможность прогарцевать верхом на великолепном Эльмесе рядом с Аюбом совсем вскружила голову. Но вот что плохо: неужели Эльдар опять станет пугать девочку — выспрашивать, не прячется ли Жираслан у княгини. И как бы в ответ на эти опасения Эльдар проговорил:

—     Я передумал, Лю. Ты иди в школу, делай свое дело, а мы тут будем делать свое.

—     А ты же обещал дать мне коня?

—    Это конечно. Привыкай к хорошему коню. Думасара была явно довольна: ее сын сядет на коня.

— Собирайся, собирайся, — поторапливала она Лю. — Бери сундучок.

Кроме еды, Лю сложил в сундучок рубашку, учебники, тетради, карандаши и, наконец, трубу, с которой он не расставался никогда, с тех пор как стал трубачом. А государственную бумагу он спрятал в шапку.

Аюб, уже сидя в седле, подал руку.

— Смотри, Лю, не упади, — предупредил Астемир.

Ну да — не упади! Теперь не те времена, когда Лю рано утром подсаживали на отцовского коня, а вечером, когда конь приходил домой, осторожно снимали, хотя он и умел сплясать на широком конском крупе кабардинку. Но как давно это было! И вот — не странно ли? — опять как бы повторяется то, что уже случилось. Опять ищут Жираслана, опять Лю не терпится прогарцевать на коне.

Должно быть, и Астемир с Думасарой вспомнили те времена. Усмехнувшись, Думасара сказала:

—    Ну, ну, полезай на коня.