Вершины не спят

Женщины удивлялись и благословляли неожиданное великодушие соседа, но вдруг выдумщик объявил «колодезные дни», то есть дни, когда можно пользоваться его колодцем. В другое же время никого не пускал к себе за плетень и держал во дворе злую собаку. В «колодезные дни» Давлет вывешивал у калитки красный лоскут. Вот почему уже с утра по жемату становилось известно, колодезный сегодня день или неколодезный.

За плетнем Давлетова участка росла старая груша. Потрескался могучий, в несколько обхватов, ствол, широко раскинулась ветвистая крона. Старое дерево называли в ауле нарт-деревом, сравнивая его величавую мощь с мощью кабардинских легендарных героев. Осенью землю под деревом усыпали желтенькие груши-дички, и тот из ребят, кто раньше других выходил со своей коровой, успевал полакомиться всласть. Но и без того — и осенью, и летом, и весной — нарт-дерево всегда оставалось главным местом мальчишеских игр.

Чаще всего здесь играли в «чигу». Никто из ребят не мог бы рассказать, как сложилась эта игра. Оставалось лишь строить догадки. «Чигу» по-кабардински значит кукушка, а кукушка, как известно, всегда выкрикивает свое имя. Спесивый Давлет, да и члены его семьи, не менее спесивые, переняли это свойство от чванных предков, которые всегда выставляли себя напоказ и больше всего на свете любили говорить о самих себе — я да я… мы да мы… Поэтому всех Давлетов окрестил «чигу». И эта кличка неизменно пускалась в ход, когда хотели подразнить кого-нибудь из семьи Давлета. Горячий Давлет не раз выхватывал в ответ на это кинжал, а то и просто кол из плетня, вилы или тяпку. Все это, очевидно, и послужило поводом для ребятишек придумать такую игру, которая выводила бы из терпения Давлета.

Не думая о грозных последствиях озорства, мальчишки резвились под деревом, карабкались по сучьям, выполняя команды Тембота. И самый маленький Лю старался поразить остальных своим бесстрашием. С невообразимой лихостью и ловкостью, подобно обезьянке, он раскачивался на большой ветке. При этом все ребята хором выкрикивали: «Чигу!.. Чигу!..»

В этом и заключалась новая увлекательная игра.

Книзу — ах, как захватывает дыхание! — и голосистое «чи» несется, по округе, кверху — и мальчишеский хор подхватывает: «Гу!», «Чигу!.. Чи-гу!..» Презабавно!

Казалось, все благоприятствует развлечению — и настроение, и ясный, теплый день, и самое нарт-дерево. Но так только казалось.

— Давлет! — вдруг испуганно закричал один из мальчиков.

Переваливаясь на толстых ногах, Давлет бежал к дереву с длинным прутом в руке.

Ребята посыпались с дерева, как груши. Но Лю, забравшийся выше других, не успел спрыгнуть. Нужно отдать справедливость Темботу — он не оставил брата в беде. Тембот полез к Лю, ловко цепляясь за ветки.

— Вот я сейчас доберусь до вас! — кричал снизу Давлет, размахивая прутом. — Должно быть, и мать ваша, не только аллахом изгнанный отец, проповедует свободу… Ну, сейчас и я покажу свободу… Это говорю я, Давлет.

Сквозь молодую, яркую листву, шевелящуюся на легком ветерке, Лю видел озабоченное лицо брата, подтягивающегося к нему с нижнего сука, а под деревом разъяренного Давлета. Можно было не сомневаться — этот человек не помилует дерзких хулителей давлетовской фамильной чести! Сказать правду, сердечко в груди у Лю екнуло. Что делать?

Мгновенно померк ясный день. Как славно было только что — и вдруг все изменилось!

Давлет хлестнул своим длинным прутом, под Темботом хрустнула ветка, на помощь Давлету уже бежали два его сына.

— Я покажу вам свободу, Астемирово отродье! Ваша мать сегодня утрет свои слезы! — кричал Давлет, кружась у ствола и выискивая, как бы повернее достать прутом озорников.

Часто в жизни помощь приходит в последнюю минуту — и оттуда, откуда меньше всего ее ожидаешь.

Послышался конский топот. Облако пыли неслось вдоль по улице, быстро приближалось, и вот стали видны всадники, а впереди всех скакал Эльдар. У Эльдара, как и у других всадников, к плечу была приколота красная лента, шапка сдвинута, лицо горело.

Всадники взмахивали винтовками и, как на свадьбе, стреляли в воздух.

Гортанный боевой клич. Пальба. Собачий лай. Куры, гуси, растопырив крылья, едва успевали спастись из-под копыт. Бросился за свой плетень Давлет.

Взмыленные кони пронеслись мимо дерева. Еще не рассеялась пыль, как показалась тачанка, запряженная тройкой добрых коней. Тачанку сопровождал почетный конвой — охранял человека с красным флагом.

Ошеломленные Тембот и Лю едва успели распознать в человеке с флагом, сидящем позади возницы, Степана Ильича, вернее, узнать его картуз… А рядом с тачанкой — и это мальчики увидели прежде всего — пронесся Астемир.

«Вся власть Советам!» — было написано на красном трепещущем знамени, охраняемом Астемиром и другими всадниками с красными лентами на черкесках и шапках, хотя, конечно, ни Лю, ни Тембот не могли этого прочитать.

Тачанка поравнялась с домом Астемира, и тут Астемир выстрелил в воздух.

Все это хорошо видели Лю и Тембот.

— Это он для нас, — догадался Тембот. — Чтобы мы услыхали. Прыгай, быстро!