Вершины не спят

Показались цветные окна дома Жираслана, старая мельница…

Въехали в улицу, заполненную народом.

В доме жениха ждали возвращения фаэтона, укатившего за невестой.

Заканчивались приготовления к пиру. За одним главным столом не могли разместиться все гости, и по обширному двору расставлялись маленькие столики, собранные по всему аулу.

Угощение примиряло с виновником торжества, большевиком Эльдаром, даже особо сварливых и упрямых. Прослышав о том, что на свадьбу приедет сам Казгирей, верховный кадий, явились Саид и Муса. С утра шумел Давлет.

Заговорили об отвергнутом Рагиме, начали гадать, придет ли он на свадьбу. Вспомнили, что Рагим, кажется, персидский подданный, и сочли, что решение Рагима будет зависеть от воли шаха. Беседа перешла на обсуждение разницы между шахом и царем. Разницу эту некоторые видели в том, что шах имеет много жен, а царь — много солдат.

Разумеется, за столом главенствовали Саид и Муса. Почетное место занимал и новый мулла жемата Батоко… Не желая пропустить случая поспорить с Мусой, поблизости пристроился Масхуд. По этому поводу глашатай дед Еруль заметил не без задора:

— Куда голова, туда и хвост.

Несмотря на засушливое лето, угощение обещало быть богатым.

Крики «скачут» взволновали всех.

Два всадника мчались на взмыленных конях: Казгирей, сын Баляцо, и Келяр. Они первыми несли радостную весть: невеста едет!

Кони обоих молодцов шли голова в голову, и оба они с карьера перемахнули через плетень на обширный двор. Люди шарахнулись. Всадники осадили коней. Думасара, посаженая мать, ждала вестников на крыльце. За нею были видны женщины с чашами, наполненными пенистой махсымой, настоянной на меду.

Старики, как солдаты, строились в ряд, занимая места соответственно возрасту. Запыленный фаэтон, сопровождаемый джигитами, под звуки пальбы, ржания коней, детских криков, возгласов приветствий и удальства, въехал во Двор.

Со счастливым, томительным чувством покорности Сарыма опять отдалась чужим рукам, подхватившим и поднявшим ее. Впрочем, Сарыма знала, что это руки Баляцо. Ее внесли в дом. Но Сарыма боялась оставаться в доме Жираслана и, зная от Эльдара, что у него есть еще и квартира в Нальчике, просила его уехать после свадьбы туда… А все желают ей счастья в этом неприветливом доме, который Сарыма не хочет признать своим. Не лежит сердце к этим княжеским комнатам ни у невесты, ни у посаженой матери, хотя Думасара и возглашает:

— Пусть внесет невеста в этот дом счастье и покой!

Но где жених? Где Эльдар?

Обычай вынуждал Эльдара в это время томиться в доме Астемира. Жених не должен видеть невесту в первый день свадьбы.

Все протекало в соответствии с требованиями адыге-хабзе. Друзья Эльдара были тут, каждый старался внести свою лепту подарком, красивым словом, песней, танцем, услугой.

Тембот, как и следовало ожидать, возглавил отряд подростков, которые кололи дрова, перетаскивали бараньи туши, разжигали огонь. Лю, весь в курином пуху, верховодил среди младших. На его долю выпала приятнейшая обязанность рассыльного — то нужно было позвать деда Еруля резать кур, то бежать по домам просить чашки, собирать столики…

На пылающих огнях очагов в котлах кипели бульоны, тушилась баранина. Искусница Думасара то просила добавить перцу, то настрогать чесноку, но, разумеется, главное ее внимание было сосредоточено на приготовлении несравненного гедлибже.

На столах уже гремела посуда, с веселым говором размещались гости. Лучший запевала аула, сладкоголосый Жанхот уже заводил:

Когда гонят табун лошадей,

Бойся отстать от него,Не успеешь вскочить на коня —Останешься в поле один.Когда песню в кругу запевают,Бойся отстать от других,Не подхватишь веселую песню —Почувствуешь себя одиноким,А другие тебя назовут

Лентяем, лентяем, лентяем…

Никто не хотел прослыть лентяем за столом.

Думасара и Баляцо щедро угощали. Неприкосновенным оставалось пока лишь большое сито, куда сложили кепхих — сладкое угощение для детей и молодежи. Мальчишки со всего аула, как воробьи на просо, слетелись на это лакомство. Что же касается их предводителя, то Лю едва удерживался от соблазна запустить руку под кровать, где стояло наполненное пряниками и конфетами сито.

Хорошо еще, что девочка Тина так и не пришла. А появись она, вряд ли Лю справился бы с желанием угостить ее.

Опять раздались выстрелы. Перед крыльцом мужской хор строился полукругом. Зазвучала «Оредада».

В задней комнате дома невесту украшали и приводили в порядок ее наряд после долгой скачки.

— Добрая моя Гашане, — твердила Сарыма, покуда ей заново заплетали косы, не выпуская руку подруги из своей руки, — никогда не оставляй меня!