— Не имея портрета почтенного пса, я вынуждена была воспользоваться переводной картинкой. Не правда ли, похож? — Женни показала смешную лохматую собачью голову.
— Сходство с мистером Виски полное, — серьезно подтвердил Поль.
— И я нахожу это. Итак, внимание.
Женни начала громко читать:
— «
…у мужчин?
— Сварливость.
…у женщин?
— Задиристость.
Ваша отличительная черта?
— Постоянное чувство голода».
Поль весело рассмеялся.
— Вы, однако, проникли в самую сущность собачьей психологии.
— «Ваше любимое занятие?» Знаете, что шепнул мне Виски в ответ на этот вопрос? «Грызть кости».
«Ваше представление о счастье?
— Послеобеденная прогулка.
…о несчастье?
— Быть окунаемым в воду.
Ваш любимый герой?
— Пес Одиссея.
…героиня?
— Подыскивается.
Ваш любимый прозаик?»
— Конечно, Бюффон, — подсказал Лафарг.
— «Ваше житейское правило?
— Ешь и веселись.
Девиз?
— Если стеснять себя, то удовольствие невозможно».
— Ну, знаете, мисс Женни, вы мастерски воспроизвели но только четвероногого, но и двуногого эгоиста, — сказал Лафарг, еще раз перечитав признания Виски и вдоволь посмеявшись.
— Но у Виски такая добрая душа. Жаль, если его ответы не отразили этого, — пошутила Женнихен.
В комнату вошла Лаура. Свет зажженной на столе лампы упал на ее темно-красное шерстяное платье и узенькие черные туфли, выглядывавшие из под пышной, отделанной тесьмой юбки. Лицо девушки оставалось в тени.
— Наша Ди все еще увлечена своей книжкой признаний. Она поставила себе целью познать всех встречающихся на ее пути людей с помощью нескольких вопросов и ответов. Как было бы хорошо, если б люди узнавались столь просто. Увы, игра остается игрой, шуткой, — сказала Лаура. — Исповедовались ли вы уже, Поль?
— Нет еще. Если вы позволите, однако, я сначала разожгу камин. В мое представление о несчастье всегда включался холод. Я чертовски не люблю мерзнуть.
— Вам следовало бы вернуться на родной остров Кубу. Он кажется мне одним из блаженных островов Кампанеллы, прекрасным, как мифическая Эллада.
Женнихен вышла, сославшись на необходимость переписать кое-что для отца. Обернувшись в дверях, она напомнила Лафаргу:
— Не забудьте ответить на вопросы. Книга на столе.
Когда огонь в камине запылал, Поль подошел к столу, за которым сидела Лаура. В комнате было очень тихо. Никто не прерывал молчания. Поль пододвинул книгу признаний и принялся писать.
— Вот как, ваша отличительная черта — опрометчивость, — заметила Лаура, читая из-за спины молодого человека его ответы. — А почему вы скрываете имя любимой героини?
— Я не могу ее назвать. Имена, которые мне больше всего нравятся, — это Лора и Маргарита. Если вы любопытствуете узнать мой любимый цвет глаз, то он… — Поль посмотрел как-то особенно на Лауру, — …с золотистым отливом. Но я умолкаю, так как мой девиз: «Прежде чем говорить, поверни язык семь раз во рту». Пусть за меня сегодня говорит Петрарка.
Поль остановился и коснулся руки девушки.
Поль встал. Глаза его жгли.
— Я люблю тебя, Лора, и ты, я знаю, ответишь мне тем же, — внезапно переходя с рифм на прозу, закончил Поль и поцеловал девушку. — Ты будешь моей женой.
— Я не уверена, что достаточно люблю тебя, — попыталась протестовать Лаура, — но, кажется, ты убедил меня в том, что кто горит, тот зажигает, — добавила она, не отнимая руки, которую горячо целовал Лафарг.
В тот же вечер молодые люди сообщили родным о своем решении обвенчаться. Наконец-то Лаура, столько раз отвергавшая брачные предложения и считавшаяся поэтому в семье безнадежно нерастопляемо-ледяной, полюбила.
Не скрывая своей радости, Маркс сказал, добродушно щуря глаза и смеясь:
— А я-то думал, что это ради меня, старика, наш мулат так часто сиживал допоздна на Мейтленд-парк Род. Не тут-то было, он, оказывается, давно уже присмотрел в Модена-вилла кой-кого помоложе. Впрочем, будь я в его возрасте, то поступил бы, верно, точно так же.
Однако свадьбу Лауры решено было отложить до той поры, когда жених закончит свое образование и получит Диплом врача.
— Надоест еще быть замужем, а вот в невестах походить — это короткая радость, — назидательно сказала Елена Демут и почему-то всплакнула.