Вершители Эпох (СИ)

Макри, присев на корточки и нагнувшись к самому уху, рассказала ему про смерть Бена, про то, как он спас её и остальных, пожертвовав собой. Дослушав, Корас сложил вместе ладони, отослав девушку помогать остальным, и начал что-то бормотать под нос, как показалось Макри, молиться. Дождь пошёл на убыль, как только Полярник закончил, словно это он по своему желанию и начал его, и прекратил. Он поговорил о чём-то с Мэлом, который сразу после просиял, наверное, от похвалы, и они сразу двинулись вперёд. Лес как будто сам расступался перед ними, пропуская их через самые дикие заросли и избавляя от встреч с опасными зверями. Корас спал от вколотого лекарства, напичканный антибиотиками и другими веществами, названия большинства из которых знала только Макри. Дорогу не размыло, и идти было удобно, не в пример пустыням чёрного песка, когда ноги тонули и вязли. Поросли чёрных кустов уступили место буйной зелени и кустарнику, простиравшемуся на много километров вперёд. Лес, как сказал Полярник, закончится нескоро, но после им придётся либо пройти через самую опасную территорию изученной Пустоши, либо потратить много дней на её обход. Никто не знал, когда в точности в следующий раз пойдёт дождь, поэтому большинством голосов выбрали быстрый путь через «зону повышенной опасности», чем бы она ни была.

Вайесс шла во главе небольшого отряда, но настроение у неё было совсем неважное. Она плелась, погружённая в созерцание природы и в собственные мысли, только изредка поглядывая на остальных и поправляя лямки рюкзака, ставшего вдруг ужасно тяжёлым и громоздким. Макри шла рядом, но ни одна из девушек не решалась заговорить или просто сказать хоть слово: последние дни были жутко изматывающими — как физически, так и психологически, несмотря на относительно лёгкую дорогу и череду везения. Позади, совсем не наигранно кряхтя и пошатываясь, уставившись в пол и не замечая ничего перед собой, тащился Келли. Лицо его осунулось, приобретя такой вид, как будто он не спал как минимум неделю, упавшие расслабленные плечи и тяжёлая поступь выдавали внутреннюю травму, незажившую внутри после смерти близкого человека. Казалось, окажись сейчас вообще что угодно перед ним, он ничего не заметит и продолжит топать вперёд в страшном своей незамысловатостью ритмичном темпе. Прямо за Келли шёл Мэл, ещё не оправившийся от увиденного в деревне. Он понимал, что сохранять хладнокровие сейчас — самое лучшее, что лидер, хоть и бывший, может сделать для команды, и поэтому изо всех сил старался. Но расширенные бегающие зрачки и немного учащённое дыхание выдавали его беспокойство и страх. В его глазах всё ещё стоял образ иссушенного, обескровленного мёртвого тела Хелбера и разлившееся багровое пятно. Неосознанно он даже оглядывался вокруг в поисках ульев, и сколько не убеждали его, что опасности пока нет, Мэл не верил. Несмотря на своё состояние, он всё же согласился помочь Навину с носилками, потому что видел, насколько тяжелее сейчас Келли, чем ему самому. Пока Корас спал, немного свесив одну руку и держа вторую на прикладе лежащей на нём винтовки, Навин всё порывался освободиться от ноши и сорвать пару лечебных трав и ягод для изучения и на будущее — вдруг пригодятся. Сделать это ему не особо давали: отряду ни к чему ненужные задержки, хотя он всё же подбирал что-то, пока остальные отворачивались. Поэтому состояние его часто менялось от радости до уныния. По крайней мере, он был единственным, кому удалось сохранить хоть частичку здравомыслия и позитива.

Всё тело ужасно ныло, подавая сигналы отдохнуть, остановиться, упасть на землю и не вставать, и Вайесс бы так и поступила, если бы не шла впереди и он неё не зависели все остальные — усталость давала о себе знать. Но самым неприятным была грязь по всему телу — она въедалась в поры, застывала, смешиваясь с потом из-за закрытой формы и выпитой воды после дождя. Она любила стабильность, любила состояние покоя, подчинения обстоятельствам и ненавидела неудобства. Каждый, кто хоть немного её знал, мог бы охарактеризовать её как человека, всегда делавшего только то, что необходимо и редко поддающегося чувствам, но сейчас, в этом походе, она не только часто изменяла своим принципам — ради Макри, ради других и ради себя, но и поддавалась эмоциям чуть ли не постоянно. Вайесс пнула со злобы камень, лежащий на дороге: самым важным было то, что она не до конца понимает, для чего она здесь, и что не знает, как это понять. Камень пролетел несколько метров, скатился с небольшого пологого холмика, перепрыгнул ручеёк и замер на месте, где буйная жизнь уступала место смерти и разложению.