Вершители Эпох

Он бросился верёд, раскидывая в сторону и чужих, и своих, с бешеным рычанием вращая длинным копьём, будто оно совсем ничего не весило. Напитав сам воздух вокруг себя энергией и стоя прямо в центре вражеской массы, он чувствовал каждое колебание, каждый шаг, движение, направление удара, пока копьё крутилось в разные стороны, отражая удары и разбрасывая в стороны людей, словно игрушки. Всё вокруг залило атмосферой жестокости, запахом боли и криками раненых. Его отряд обошли сзади, но Энью, почувствовавшему боевой раж, уже было всё равно: ему было нужно только добраться до Энн, вырвать её из цепких когтей Нима, так, чтобы весь мир в одно мгновение исчез, и остались бы только они двое. Он чувствовал на себе её пристальный взгляд, и то, что враги позволяли им видеть друг друга, придавало всё больше и больше сил.

Энью почувствовал, как волна отталкивает назад, а строй его людей проседает, уступая круговому напору. Один за другим теряет позиции оставшаяся тяжёлая пехота, и вот уже битва перерастает в месиво, где жить или умереть — решает только личное мастерство, и где каждому защитнику приходится сражаться как минимум с двумя мятежниками. Крутится в руках копьё, описывая замысловатые, но смертельные дуги. Энью подныривает под очередной удар, но в следующее мгновение чувствует, как ногу обжигает пламя, оставляя почерневшую одежду и рубец чуть выше колена.

— Снова? — Энью нервно скосил бровь. — Ну давай!

Маг не ответил, только просвистели мимо несколько ножей, а воздух всколыхнул удар меча о копьё. Энью быстро прокрутил руки, потом взялся за самый конец и быстро вытолкнул оружие остриём вперёд, заводя для устойчивости ногу за ногу и увеличивая радиус поражения. Копьё вонзилось со скоростью стрелы, и маг отлетел назад, раскидывая пути своих же людей. Энью глубоко вдохнул, не меняя стойку, и сразу же принял следующий удар, расшвыривая в стороны всё пытающихся добраться до него мятежников. Сила, так быстро набранная, так же быстро и улетучивалась, с каждым ударом расслаиваясь в воздухе.

Энергия больно била по вискам. С каждой секундой становилось всё тише и тише, пока голоса позади совсем не замолкли, а Энью всё продолжал раскручивать одно копьё, потом следующее, потом сломалось и оно, так что пришлось драться тем, что попадётся под руку: щиты, ножи, короткие мечи — всё шло в ход. Размытых пятен, только отдалённо смахивающих на людей, становилось всё меньше, и вот уже последний удар провалился в пустоту, а он всё пытался найти врагов, рыча и набрасываясь на голые стены. Под ногами хлюпала кровь и мешало двигаться нагромождение трупов — и своих, и чужих, хоть Энью уже не совсем различал. Пары смерти били в нос, и магия — обычно такая послушная, спокойная — вызывала в голове странные образы и галлюцинации. Энью ещё мог драться, но мыслить он больше не мог. А откуда-то издалека всё доносился ненавистный смех Нима, виднелись в тумане зрения его заострённые зубы и злобная усмешка, и глаза — кровавые пятна на снегу воспалённого иллюзиями разума. Может, когда-то он и хотел спасти Энн, может, ещё остаться в живых или оставить в живых тех защитников позади, но теперь — нет, теперь его существование стало пустотой, сном, от которого не получается проснуться, и где существует только он и Ним.

Баротиф ударил первым, но Энью впервые смог сдержать удар, въехав в землю на высоту стоп. Мышцы, казалось, сейчас разорвутся от напора, что-то неприятно хрустнуло и затянулось магией обратно. Ним удивился, но напора не ослабил, наоборот, отбив контратаку, въехал шестопёром по рёбрам, бросая Энью в очередную стену. Оружие вылетело из пальцев, но ненадолго. Он опустил руку, и в ладонь легко и мягко легло небольшое лежащее под обломками копьё, словно там ему было самое место. Каждый раз, думая об оружии, Энью мечтал о том моменте, когда они станут единым целым, когда действительно подойдут друг другу, и, кажется, этот момент только что наступил. Он облокотился на камень и выдавил себя из завалов, прокручивая дерево в руке и смотря, как дым обволакивает тёмно-шлифованную гладь наконечника. Город быстро разгорался дальше, и от места битвы теперь оставались только угольные завалы, напоминающие остовы чудовищ, но Энью этого почти не видел — всё внимание было сосредоточено только на конце его копья и на броне, которую он призван пробить.

— А ты стал сильнее, малец, — доверительно зашуршал в голове голос Нима. — Только всё равно ничего у тебя не… — Энью оказался рядом с ним, и Баротиф только и успел, что подставить шестопёр, отражая атаку. Теперь откинуло уже его, и в глазах, так жаждущих крови, загорелся огонёк ненависти.

— Освободи, — Энью бегло дышал, слова выходили изо рта с трудом, будто язык пересох от жажды. — Освободи Эннелим!

— Ты зазнаёшься, пацан! — прорычал Ним, и в руке его задвигалась черная, склизкая магия. Энью сплюнул в сторону. — Достало с тобой возиться…