Вершители Эпох

Туман стелился по столам и стульям таверны, по скользким ступенькам, по полу, стенам, потолку прохода, проникал под дверь комнаты и заполнял её всю, оседая на лбу ледяной испариной и заставляя тело нервно трястись. За окном плавало что-то бесформенное, глазастое и большое, как дом, бившееся об стекло в такт нарывам больной конечности. Призраки сновали туда-сюда по комнате, пытаясь что-то сказать, достучаться. Он посмотрел налево, туда, где должна была лежать его рука — теперь то, что находилось там вместо неё, то срасталось, то снова рвалось на куски, оголяя извивающийся кусок существа за окном, пышущим вязкой, пугающей темнотой и матово-чёрным гноем. Он схватился за обрубок, почувствовав жжение, колющее сотнями иголок синие пальцы, и дёрнул изо всех сил, пытаясь избавиться от заразы, медленно заползавшей дальше в тело, но она держалась крепко, схватившись живыми лапами за само его существо, метавшееся в разные стороны в попытке спастись. Он рвал, резал его зубами и ногтями, но щупальце не поддавалось, въедаясь отростками всё глубже и глубже. Оставалось последнее средство — Энью потянул мёртвыми пальцами левой руки энергию, даже не собираясь останавливать её, когда синева перевалила за кисть и двинулась вверх. Он никогда не чувствовал такого блаженства — тело затряслось мурашками от затылка до основания позвоночника, из глаз потекли слёзы, зубы крошились эмалью от напряжения, всё тело безвольно обмякло и, наконец, отключилось. Щупальце заметалось, почувствовав угрозу, но было поздно. Магия, как по трубкам, прокатилась по венам, отрезая ему пути внутрь, а потом, рокоча и плюясь, разорвала затянувшиеся раны и взорвалась, танцуя синими языками огня на корчившейся в агонии черноте из тысяч испорченных, вылезающих наружу сквозь живую плёнку лиц, поглощаемой энергией. Существо за окном билось в исступлении, всеми силами пытаясь пробиться, но когда его обгоревшая часть с хрустом разломилось, распадаясь на пыль, рухнуло на землю, оставив за собой только ауру полноправной, гнетущей тишины.

***

— Даже если всё происходит в его воображении, всё равно это опасно!

— Мы ничего не можем сделать, пойми.

Из-за двери доносились слова спорящих Леварда и Энн, пытающихся разговаривать тихо. Очевидно, что у них совсем не получалось. Кровать мягко давила на спину, а подушка — невесомая, будто из воздуха, — немного смягчала головную боль. Левую руку, к которой вернулась чувствительность, обхватывала бинтовая повязка — от большого пальца до самого плеча, и, несмотря на то, что теперь движения были скованы, Энью всё же был рад, что лечение прошло гладко. За дверью точно разговаривали о нём: своё имя он слышал отчётливее всего. Энью подумал о том, насколько много доставил проблем тем двоим, и что могло произойти, пока он был в отключке. Теперь он понимал, что это был сон, но тогда… он был настолько реальным. Тело послушно спустилось носками на пол и осторожно поднялось, чтобы не было слышно. От ночного страха почти ничего не осталось, разум был чист, как будто его отскребли щёткой с мылом. Энью медленно подошёл ближе к двери, тихо ступая по самым новым половицам, чтобы не скрипнуть. Там, похоже, не заметили, и он, застыв, облокотился на стену, чтобы лучше слышать разговор.

— Думаю, это всё-таки было важно — дожить до завтра, — ухмыльнулся он про себя.

— …Но то, что он собрал так много магии, ещё кричал и… всё остальное — разве это не признаки болезни? — сетовала Эннелим, сменив шёпот на обычные слова. — Мы должны не лечить последствия, а разыскать и устранить причину.

— Даже я не могу выявить причину! — перешёл с ней на один тон учитель. — Помочь ему и прекратить страдания — вот чем нужно заниматься. Это и будет твоим самым важным вкладом, а без тебя мне не справиться, понимаешь?

— Понимаю, учитель, но… — Энн смущалась спорить со стариком, но в этот раз всё было слишком серьёзно. — Что, если то, что случилось, повторится снова? Что, если он не выдержит следующего потока, ведь его сердце уже было на грани? А видения?! Мы оба проводили процедуру и оба видели их, вы не можете отрицать! Да, расплывчато, да, отрывками, но мне было страшно. «Обычным» это никак не назовёшь!

— В той руке действительно что-то было, но… — Левард вздохнул, собираясь с мыслями, — он его уничтожил и, надеюсь, окончательно. Поэтому за это можно не беспокоиться.

— Но…

— Но есть то, что беспокоит меня гораздо больше, — перебил её в ответ старик. — Во-первых, когда он просил нас не трогать руку, не лечить и оставить как есть, был ли это Энью или кто-то говорил за него? Если второе, то… честно, я не настолько знаком с магией или воздействием подобного уровня. И это никак не могла быть та девушка, она погибла у меня на глазах. А во-вторых…