Версия Теслы. Дилогия (СИ)

Шло время, сезоны сменяли друг друга, я рос и учился. Кумико показала, как управлять животными и научила видеть мир духов. С её помощью я смог влиять на людей, одним своим желанием двигать предметы, менять облик или вовсе становиться незаметным. Неведомая прежде сила росла во мне с каждым днём. Однако судьбой была уготована ещё одна встреча — та, что изменила всю мою жизнь.

В храме не было других источников, кроме священного колодца. Дед строжайше запрещал брать из него воду, чтобы не разгневать ками, и приходилось каждый день ходить на реку. Там-то я и увидел её.

Конечно, мы сталкивались и раньше, но под этим словом — «увидеть» — скрываются разные понятия. Можно увидеть что-то и просто запомнить факт его существования — и так сотни тысяч раз, а в сто тысяч первый — увидеть то же самое в совершенно ином свете, проникнуться им, прочувствовать и сделать это частью себя. И со мной было именно так.

Девушку звали Юки. Её кожа действительно была белой, как первый снег. Заметив меня, она улыбнулась, и, уверен, в этот момент в целом свете не нашлось бы ничего прекраснее. Сердце моё расцвело, как расцветает увядшее дерево под руками умелого садовника. Этого было достаточно, чтобы почувствовать себя как никогда прежде живым.

С помощью Кумико я овладел целительством, и стал гораздо чаще появляться в селе. Благодаря этому умению, люди быстро прониклись ко мне доверием и уважением; для меня же важнее было то, что мы с Юки могли быть вместе.

Думаю, дед быстро понял, что к чему, но ничего не говорил. Полагал ли он, что его непутёвый внук одумается и станет прежним, или что-то ещё — не знаю. Это делало нас слишком беспечными, и однажды я предложил Юки сбежать.

А на следующий день она умерла. Кто-то сказал — утонула.

Я не помню точно, что чувствовал, когда услышал об этом. Боль, горечь, печаль, разочарование, страх — всё смешалось в одну густую чёрную массу, наполнившую мою душу. Мечты и надежды, даровавшие волю к жизни, рассыпались в прах. Единственное, что врезалось в память — то, как я отказывался смириться с мыслью, что всё кончено. Да и не могло всё так закончиться, ведь решение было. Оно должно было быть.

Разыскав Кумико, я упал перед ней на колени и взмолился:

— Госпожа! Прошу вас, научите меня…

— Возвращать жизнь? — сухо перебила она. — Это не в нашей власти, дитя.

— Но ведь должен быть способ?

— Если он и есть, то шинигами надёжно охраняют эту тайну.

Я в надежде поднял на неё глаза.

— Боги смерти? Прошу, призовите…

— Думай, о чём просишь! — прикрикнула Кумико. — Добровольно призывать даже одного из них… Я ещё не сошла с ума.

— Тогда я сам найду шинигами!

— Не имеет смысла. На это уйдёт слишком много времени. Даже если у тебя получится, уже ни тела, ни души твоей подруги не будет.

— Как?! Как такое могло произойти?! — по моим щекам текли горячие слёзы. — За что судьба смеётся надо мной?

— Некоторые вещи не случайны, дитя.

Я вытер слёзы и глухо спросил:

— Что? Госпожа, вы видели? Почему вы не помешали?

— У меня ещё недостаточно хвостов, чтобы вмешиваться в такие дела. Тебе лучше вернуться в святилище и спросить об этом у ками.

— У ками? Это всё оно? Но… почему? С чего ему на меня злиться?

Сделав глубокий вдох, Кумико отвернулась.

— Боги не настолько злые, насколько того хотят от них люди.

Её слова открыли мне правду. Не важно, хотел я в неё верить или нет — сути это не меняло. Мой мир был разрушен одной бессмысленной прихотью, а сердце снова увяло.

Закат окрасил небо алым, когда я вернулся в храм. Всё стало мне противно, каждая минута, проведённая здесь, доставляла только боль и страдания. Завидев вышедшего навстречу деда, я прокричал, чувствуя, как сжимаются в ярости кулаки:

— Как ты мог?!

— Глупец! — резко ответил он. — Я не вечен. Кто останется здесь после меня, если ты уйдёшь? Не думаешь о себе, подумай о своей семье!

— Ясно, — из моей груди вырвался нервный, прерывистый смех. — Жертва во имя процветания. Но почему этой жертвой должен быть именно я? Почему не брат, который во всём всегда был лучше? Почему я должен думать об их счастье, а не они о моём?

— Тебе пора повзрослеть.

— Такой ценой?! — переполнившая меня ненависть вырвалась на свободу. Мощная сила подхватила старика и отбросила назад, проломив стены хондена — обители бога — и открыв взору ветхий каменный колодец.

Дед не шевелился. Когда я подошёл к нему, он уже не дышал.

— Остановись, — властно произнёс кто-то за моей спиной.

Обернувшись, я увидел высокого пожилого человека, опирающегося на длинный деревянный посох.

— Остановись, — повторил он. — Месть не принесёт тебе покоя.

— А с чего ты взял, — пробормотал я, — что мне нужна именно месть?

Ударная волна, сорвавшаяся с моих пальцев, понеслась вперёд, вырывая комья земли. Однако ками продолжал стоять, опираясь на свой посох, будто это даже не задело его.

— Думаешь, и меня сможешь так убить? Ты лишь навлечёшь на себя проклятье.

— Пусть так. Раз нет иного пути, я согласен и на это!