Весь Булгаков

Будто бы шел Петька по зеленому большому лугу, а на этом лугу лежал сверкающий алмазный шар, больше Петьки. Во сне взрослые, когда им нужно бежать, прилипают к земле, стонут и мечутся, пытаясь оторвать ноги от трясины. Детские же ноги резвы и свободны. Петька добежал до алмазного шара и, задохнувшись от радостного смеха, схватил его руками. Шар обдал Петьку сверкающими брызгами. Вот весь сон Петьки. От удовольствия он расхохотался в ночи. И ему весело стрекотал сверчок за печкой. Петька стал видеть иные, легкие и радостные сны, а сверчок все пел и пел свою песню, где-то в щели, в белом углу за ведром, оживляя сонную, бормочущую ночь в семье.

Последняя ночь расцвела. Во второй половине ее вся тяжелая синева, занавес бога, облекающий мир, покрылась звездами. Похоже было, что в неизмеримой высоте за этим синим пологом у царских врат служили всенощную. В алтаре зажигали огоньки, и они проступали на завесе целыми крестами, кустами и квадратами. Над Днепром с грешной и окровавленной и снежной земли поднимался в черную, мрачную высь полночный крест Владимира. Издали казалось, что поперечная перекладина исчезла – слилась с вертикалью, и от этого крест превратился в угрожающий острый меч.

Но он не страшен. Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?

1923–1924, Москва

Дни Турбиных

Действующие лица

Турбин Алексей Васильевич – полковник-артиллерист, 30 лет.

Турбин Николай – его брат, 18 лет.

Тальберг Елена Васильевна – их сестра, 24 года.

Тальберг Владимир Робертович – полковник генштаба, ее муж, 38 лет.

Мышлаевский Виктор Викторович – штабс-капитан, артиллерист, 38 лет.

Шервинский Леонид Юрьевич – поручик, личный адъютант гетмана.

Студзинский Александр Брониславович – капитан, 29 лет.

Лариосик – житомирский кузен, 21 год.

Гетман всея Украины.

Болботун – командир 1-й конной петлюровской дивизии.

Галаньба – сотник-петлюровец, бывший уланский ротмистр.

Ураган.

Кирпатый.

Фон Шратт – германский генерал.

Фон Дуст – германский майор.

Врач германской армии.

Дезертир-сечевик.

Человек с корзиной

.

Камер-лакей.

Максим – гимназический педель, 60 лет.

Гайдамак – телефонист.

Первый офицер.

Второй офицер.

Третий офицер.

Первый юнкер.

Второй юнкер.

Третий юнкер.

Юнкера и гайдамаки.

Первое, второе и третье действия происходят зимой 1918 года, четвертое действие – в начале 1919 года.

Место действия – город Киев.

Действие первое

Картина первая

Квартира Турбиных. Вечер. В камине огонь. При открытии занавеса часы бьют девять раз и нежно играют менуэт Боккерини.

Алексей склонился над бумагами.

Николка (играет на гитаре и поет).

Хуже слухи каждый час:Петлюра идет на нас!Пулеметы мы зарядили,По Петлюре мы палили,Пулеметчики-чики-чики…Голубчики-чики…Выручали вы нас, молодцы.

Алексей. Черт тебя знает, что ты поешь! Кухаркины песни. Пой что-нибудь порядочное.

Николка. Зачем кухаркины? Это я сам сочинил, Алеша. (Поет.)

Хошь ты пой, хошь не пой,В тебе голос не такой!Есть такие голоса…Дыбом станут волоса…

Алексей. Это как раз к твоему голосу и относится.

Николка. Алеша, это ты напрасно, ей-Богу! У меня есть голос, правда, не такой, как у Шервинского, но все-таки довольно приличный. Драматический, вернее всего – баритон. Леночка, а Леночка! Как, по-твоему, есть у меня голос?

Елена(из своей комнаты). У кого? У тебя? Нету никакого.

Николка. Это она расстроилась, потому так и отвечает. А между прочим, Алеша, мне учитель пения говорил: «Вы бы, – говорит, – Николай Васильевич, в опере, в сущности, могли петь, если бы не революция».

Алексей. Дурак твой учитель пения.