Весь Эдгар Берроуз в одном томе

Воздушный шар быстро заполнялся газом. Он уже приподнимался над землей и все рос в объеме. Собравшиеся туземцы с удивлением взирали на новое для них зрелище. Шар все увеличивался и увеличивался, принимая подобающую форму. Наконец, он повис над корзиной.

Перри прекратил подачу газа и стоял, лаская взглядом свое детище. Слезы умиления текли по его морщинистому лицу.

— Получилось! — прошептал он. — С первого раза получилось.

Он еще находился в состоянии полной прострации, когда Диан Прекрасная подошла к нему и положила руку на его плечо.

— Эбнер, это прекрасная вещь, но для чего она нужна?

— Это дирижабль, радость моя, — объяснил Перри, — на нем люди смогут подниматься вверх.

— А зачем? — спросила Диан. Перри откашлялся.

— Гм, гм, для многих вещей.

— Да? А для каких? — не отставала от него Диан.

— Извини, но ты не поймешь, — сказал Перри.

— А как эта штука спустится вниз?

— Видишь большой канат? Он одним концом прикреплен к дну корзины, а другой конец проходит через барабан вон того ворота, который мы построили недавно. Как только человек захочет спуститься, мы крутим ворот — и шар на земле.

— Ну хорошо, только объясни мне, кому надо подниматься вверх. Воздуха у нас и тут достаточно.

— Ты меня удивляешь, Диан. Ты только подумай о том, сколько можно увидеть с такой высоты. Оттуда видно и Люрель-Аз, а в бинокль можно разглядеть и Амоз.

— А если Дэвид вдруг вернется, я смогу его разглядеть? — с внезапным интересом спросила Диан.

— Ты сможешь увидеть его корабли и его воинов, — ответил Перри.

— Ты меня уговорил, я поднимусь на твоем шаре, — сказала Диан, — найди и принеси свой би… бе…, как его там, ну тот, в который я смогу увидеть Дэвида. Я уже много раз спала, а от него все нет никаких известий — я волнуюсь.

— Я думаю, что нам лучше будет сначала испытать этот шар, тут он замялся. — Понимаешь ли, были случаи, когда мои изобретения с первого раза работали не совсем так, как надо было.

— Да, что-то припоминаю, — скрывая улыбку, сказала Диан.

— Сделаем вот как. Я положу в корзину мешок с землей, весящий вдвое больше тебя. После этого мы поднимем и опустим шар. Если все пройдет успешно, то я с чистой совестью посажу тебя в корзину.

— Я согласна, — сказала Диан, — и, пожалуйста, поторопись.

— Ты уверена, что не испугаешься высоты? — осторожно спросил Перри.

— Ты когда-нибудь видел, чтобы уроженка Сари чего-то боялась? — со смехом спросила Диан.

* * *

Годон решил вернуться на ту скалу, что возвышалась над селением Кали, и где он был заключен в одной из пещер. У него был план освобождения Дэвида, но все зависело от того, поместит ли Фаш Императора в ту же пещеру, что и остальных пленников.

О-аа он приказал спрятаться в ближайшем кустарнике и сказал:

— Ради своих братьев, сестер и теток — ни слова!

— Кто ты такой, чтобы приказывать мне молчать? — с возмущением спросила О-аа.

— Это не имеет значения, — сказал Годон, — и не грози опять своим братом это действует мне на нервы. Запомни одну простую вещь: если ты откроешь рот, то тебя услышат стражники и схватят. А если ты все-таки откроешь рот до моего возвращения, и тебя при этом никто не схватит, то я сам перережу тебе горло, когда вернусь. Усвоила?

— Ты дождешься, что мой брат…

— Заткнись! — прошипел Годон и со всей возможной осторожностью направился к вершине скалы.

Когда он почти достиг ее, то лег на живот и, извиваясь всем телом, пополз к обрыву. Подобно какому-нибудь индейцу внешнего мира, он сжимал в руках несколько веток кустарника, захваченных им для маскировки. Когда он оказался в непосредственной близости от обрыва, то выставил эти ветки перед собой и дюйм за дюймом начал двигаться вперед. Наконец, он смог разглядеть деревню. В этом положении он замер и стал ждать с бесконечным терпением первобытного человека.

Он думал о Дэвиде Иннесе, за которого с радостью отдал бы жизнь. Неожиданно перед его глазами встало лицо О-аа, и он улыбнулся. Девушка была отважна, а ему нравились смелые женщины. Кроме того, она была удивительно красива, и ее разговоры об этом ни в коей мере не умаляли ее природного обаяния. О-аа была, правда, слишком разговорчива, но болтливая красавица лучше молчаливой мегеры.

Годон думал о том, что О-аа очень привлекательна и с сожалением вспомнил, как она слишком явно дала ему понять, что он не нравится ей. Впрочем, ему были известны случаи, когда мужчины брали женщин в жены против их воли. Годон задумался. Конечно, это можно было бы сделать, но Дэвиду не нравился старый обычай, когда джентльмен, оглушив леди дубинкой, попросту тащит ее к себе в пещеру. Иннес издал закон, по которому мужчина мог взять себе женщину только с ее согласия.

Все эти мысли мелькали в его голове, сменяя одна другую, нисколько не отвлекая от наблюдения. Годон увидел, что воины Фаша со своими пленниками приближаются к селению. Впереди, высоко подняв голову, шел Дэвид, и не было заметно, что он подавлен или боится. Гордость за Императора переполнила сердце Годона.