Весь Эркюль Пуаро. Том 2

– Знал. Но признаю, что никто никогда не может быть в чем-то абсолютно уверен.

– Может, – безапелляционно заявила Сара.

Жерар пожал плечами:

– Разве только вы.

– У вас был жар… высокая температура… вы не могли ясно мыслить. Шприц, вероятно, все время был там. А насчет дигитоксина вы сами напутали, или кто-то из слуг залез в аптечку.

– Вам незачем беспокоиться, – цинично усмехнулся Жерар. – Доказательства почти наверняка сочтут неубедительными. Вот увидите, ваши друзья Бойнтоны выйдут сухими из воды.

– Этого я тоже не хочу! – с чувством возразила Сара.

Он покачал головой:

– Вы рассуждаете непоследовательно.

– Разве не вы говорили в Иерусалиме о невмешательстве в чужие дела? А сами чем занимаетесь?

– Я ни во что не вмешивался – только сообщил, что знаю.

– А я говорю, что вы этого не знаете! Господи, опять мы о том же! Словно бегаем по кругу!

– Я очень сожалею, мисс Кинг, – мягко произнес Жерар.

– Поймите, – тихо сказала Сара, – никому из них не удалось спастись! Старуха все еще здесь, даже из могилы она протягивает к ним руку… Мертвая, она не менее ужасна, чем живая! Я уверена, что она наслаждается всем этим… – Помолчав, Сара добавила обычным тоном: – Маленький человечек поднимается на холм.

Доктор Жерар бросил взгляд через плечо.

– Думаю, он ищет нас.

– Он действительно так глуп, как выглядит? – спросила Сара.

– Он отнюдь не глуп, – серьезно ответил Жерар.

– Этого я и опасалась.

Она мрачно наблюдала за приближением Эркюля Пуаро.

Добравшись до них, он испустил громкое «уф!» и вытер лоб, потом печально посмотрел на свои лакированные туфли.

– Увы! Эта каменистая почва! Мои бедные туфли!

– Можете позаимствовать у леди Уэстхолм ее набор для чистки обуви, – не слишком любезно посоветовала Сара. – А заодно и пылевую тряпку. Она путешествует с полным комплектом для образцовой горничной.

– Этим не удалишь царапины. – Пуаро грустно покачал головой.

– Вероятно. Но почему вы вообще носите лакированные туфли в такой местности?

Пуаро слегка склонил голову набок.

– Мне нравится выглядеть soigne[191], – сказал он.

– На вашем месте я бы не пыталась делать это в пустыне!

– Женщины в пустыне тоже смотрятся не лучшим образом, – заметил доктор Жерар. – Правда, к мисс Кинг это не относится – она всегда выглядит аккуратной и ухоженной. Но леди Уэстхолм в ее неуклюжих, плотных жакетах и юбках, этих кошмарных кавалерийских бриджах и башмаках… quelle horreur de femme![192] А бедная мисс Прайс – ее одежда сморщена, как увядшие капустные листья, а бусы и цепочки все время звякают! Даже молодую миссис Бойнтон, хотя она и красивая, не назовешь chic[193]. Она одевается абсолютно неинтересно.

– Полагаю, – сердито заметила Сара, – мсье Пуаро поднимался сюда не для того, чтобы разговаривать об одежде!

– Верно, – согласился Пуаро. – Я хотел узнать мнение доктора Жерара, которое для меня чрезвычайно ценно, и ваше, мадемуазель, ибо вы молоды и ориентируетесь в современной психологии, относительно миссис Бойнтон.

– Неужели вы еще не выучили все это наизусть? – спросила Сара.

– Нет. У меня есть чувство и даже более того – уверенность, – что психика миссис Бойнтон очень важна в этом деле. Личности такого типа, несомненно, знакомы доктору Жерару.

– С моей точки зрения, она была весьма любопытным экземпляром, – откликнулся доктор.

– Тогда расскажите о ней.

Доктор Жерар охотно поведал о своем интересе к семейству Бойнтон, о разговоре с Джефферсоном Коупом и о неверной оценке американцем ситуации.

– Похоже, он сентиментален, – сказал Пуаро.

– В высшей степени! Его идеи основаны на глубоко укоренившемся инстинкте благополучия. Видеть в людях только самое лучшее и воспринимать мир как приятное местечко, – несомненно, самый легкий способ существования. В результате Джефферсон Коуп не имеет ни малейшего понятия о том, что люди представляют собой в действительности.

– Иногда это может быть опасным, – заметил Пуаро.

– Он рассматривал то, что я именую «ситуация Бойнтонов», как следствие чрезмерной привязанности. О потаенной ненависти, горестях, рабстве и чувстве протеста у него лишь самые туманные представления.

– Это просто глупо, – вставил Пуаро.

– Тем не менее, – продолжал доктор Жерар, – даже самые сентиментальные оптимисты не могут быть абсолютно слепы. Думаю, во время поездки в Петру у мистера Джефферсона Коупа открылись глаза.

И он передал свой разговор с американцем утром в день смерти миссис Бойнтон.

– История со служанкой довольно интересна, – задумчиво промолвил Пуаро. – Она проливает свет на методы старой леди.

– То утро вообще было необычным. Вы не были в Петре, мсье Пуаро. Если окажетесь там, обязательно поднимитесь к жертвеннику. Там… как бы это сказать… особая атмосфера! – Он в деталях описал сцену, добавив: – Мадемуазель сидела там, словно юный судья, рассуждая о принесении в жертву одного ради спасения многих. Помните, мисс Кинг?

Сара поежилась:

– Не надо! Не вспоминайте тот день!