Весь Гарри Гаррисон в одном томе

Слова повисли в воздухе, — сделав сенсационное заявление, Петер испарился. Норман проводил его задумчивым взглядом:

— Говорят, только венгр может проскользнуть мимо тебя в дверь так, что и не заметишь. Даже если это дверь-вертушка.

— Все помнят, как начинается рецепт их классического куриного паприкаша? — спросила Маргарет Олдисс.

— «Украдите курицу», — ответили мы хором.

После чего, отбросив хихоньки да хахоньки, со всей серьезностью углубились в изучение меню.

— Взять, что ли, снова блинчики с икрой? — задумчиво произнес Брайан.

Ключевым здесь было «снова» — мы редко упускали возможность заглянуть в этот чудесный ресторан.

— Лучше попробуй блины с дичью, — посоветовала моя супруга Джоан.

Наполовину венгерка, в вопросах местной кухни она была для нас авторитетом.

— Суп-гуляш, жареная утка, лапша, красная капуста, картофель, черный хлеб и салат из огурцов со сметаной, — как всегда, без излишеств заказал Сэм.

— Особенно рекомендовать сегодня рыбное ассорти, — предложил официант.

Невзирая на специфику грамматики, против рыбы мало кто устоял.

— Пожалуй, я начну с паштета в шампанском, — добавил Сэм вдогонку, боясь выйти из-за стола голодным.

Мимо реактивным самолетом пронесся Петер.

— Пришелец уже в Будапеште! — бросил он на ходу.

— Так выпьем же за венгерское гостеприимство! — провозгласил Брайан. — Всё для нас — еда, напитки, восточные немцы, болгары, русские и даже пришельцы. Чего еще желать?

Мы дружно чокнулись в знак согласия и залпом осушили бокалы. Официанты уже несли блюда, за столом воцарилась тишина. Подоспели цыгане со скрипками, пиликая смычками в опасной близости от наших ушей, но чарующая мелодия тонула в музыке столового серебра и жующих челюстей. Обед в Будапеште — воистину рай на земле.

— Катастрофа! — завопил Петер, молнией мелькнув перед глазами. — Машина с пришельцем потерялась в пробке!

Страшные слова повисли в воздухе, и Петер снова исчез.

— Ничего удивительного, — хмуро бросил Норман. — Здешние водители — просто бедствие.

Все как один печально кивнули. Если не водители, то выхлопные газы уж точно. Слегка улучшили настроение лишь новые порции еды и вина.

— Будапешт — это нечто! — цокнул языком Норман. — Вообще отличная идея — собирать лучших фантастов. А где раньше проводился конвент?

— Дублин, Стокгольм, Стреза, Ванкувер, Токио, Брайтон, — хором перечисляли мы.

— Да вы, смотрю, хорошо покатались!

— Положение обязывает, — с набитым ртом промычал Сэм, но скорее чавкливо, чем чванливо.

— Беда! Беда… — прохрипел Петер. Шатаясь, он бессильно оперся о стол, но бокал вина быстро вернул его к жизни. — Пробка, перепутали, фуры, прокол, ошибка, катастрофа…

— Возможно, венгры вас и поймут, но мы, к сожалению, нет, — заметил лингвистически подкованный Брайан.

Сбивчивые извинения Петера прервало появление его помощника. Соотечественники затрещали на родном, совершенно невнятном языке, бледнея, дрожа и закатывая глаза.

— Что-то случилось? — осведомился Норман.

— О да! — Петер захлебывался и трясся. — Настоящая трагедия! Чудовищная ошибка! Пришелец мог дышать только под водой, его везли в цистерне. Должны были доставить в научный институт в зоопарке, а привезли сюда, в ресторан!

— Все поправимо, — пожал я плечами с видом эксперта. — Пусть перевезут куда надо.

— Слишком поздно! — просипел Петер, глядя на стол и зеленея лицом. — Щупальца, хвост, похож на рыбу… Повара забрали… и приготовили!

Повисла долгая пауза. Мы молча созерцали пустые тарелки. От рыбного ассорти осталась лишь кучка костей. И от пришельца тоже. Брайан подцепил вилкой последний кусочек, сунул в рот, прожевал, проглотил и блаженно зажмурился:

— Черт, ну и вкуснятина!

Сэм Люндваль без лишних слов передал нам хлеб, чтобы вымазать соус.

Хранители жизни

Чтобы скрыть такой крупный предмет, его в свое время засыпали камешками и разным мусором, а для полной надежности над образовавшимся холмом соорудили пирамиду из крупных камней. Но то ли оттого, что камни были плохо подогнаны друг к другу, или слишком уж часто не благоприятствовала погода — от пирамиды к настоящему времени остались одни развалины, безобразная груда обломков в половину человеческого роста. Дожди, низвергавшиеся с небес в течение столетий, смыли и камешки, и мусор, так что сейчас над покрытым опавшей листвой холмиком возвышался тот самый столь тщательно скрываемый предмет: разъеденная ржавчиной и покрытая выбоинами огромная металлическая рама высотой в три метра и длиной раза в два больше. В раму была вставлена пластина из материала, напоминавшего серо-голубой сланец. Пластина, покрытая густым слоем пыли и налипших на нее мелких частичек, была настолько твердой, что долгие годы не оставили на ней ни царапин, ни вмятин.