Весь Герберт Уэллс в одном томе

Также нам не следует упускать из виду той роли, которую играл император в закреплении доминирующего понимания христианства. Не только Никейский собор, созванный Константином Великим, но и все великие соборы, два в Константинополе (381 и 533), Эфесский (431) и Халкидонский (451) созывались по настоянию императоров. Совершенно очевидно, что многое в истории христианства этого периода несет на себе отпечаток личности Константина Великого в той же мере или даже в большей, чем Иисуса. Константин был, как мы бы сказали, типичным авторитарным правителем. Последние остатки римского республиканского устройства исчезли уже во времена Аврелиана и Диоклетиана. Насколько хватало сил и способностей, он старался, пока еще было время, перестроить обезумевшую империю, работая без советников, без общественного мнения и не чувствуя необходимости в такого рода поддержке и контроле.

Идея подавления всякой оппозиции и всякой свободной мысли через единый догматический устав для всех верующих — это совершенно автократическая, самодержавная идея. Так может действовать только правитель-одиночка, который чувствует, что для его успеха ему совершенно необходимо избавиться от всякой оппозиции и критики. История Церкви, подпавшей под его влияние, становится теперь историей непримиримой и жестокой борьбы с ересями, последовавшей за жестким и ультимативным требованием единомыслия. Он императора Константина Церковь переняла склонность к авторитаризму и бесконтрольности, наращиванию своей собственной организации и развитию параллельно с имперским.

Вторым великим самодержцем, который также сыграл не последнюю роль в том, что вселенское христианство приобрело отличительно авторитарный характер, был Феодосии I, Феодосий Великий (ок. 349–395). Он запретил всем неортодоксальным христианам проводить собрания, передал их церкви тринитариям и разрушил языческие храмы по всей Империи. В 390 г. он приказал разрушить огромную статую Сераписа в Александрии. Никто не имел права на конкуренцию с христианством, никто не мог оспаривать единомыслие церкви.

К V в. христианский мир стал шире, прочнее и устойчивее, чем любая из империй, потому что христианство не было просто навязано людям, оно стало частью их сознания.

Христианский мир протянулся далеко за пределы самых отдаленных окраин империи, в Армению, Персию, Эфиопию, Ирландию, Германию, Индию и Туркестан. «Хотя христианство и образовывалось приходами, разбросанными на огромных пространствах, оно мыслилось как единое тело Христа, как народ Христа. Это идеальное единство находило самое многообразное выражение. Сношения между различными христианскими общинами были очень активны. Христианин, отправляясь в путь, был всегда уверен в радушии и гостеприимстве своих собратьев-христиан. Письма и послания свободно проделывали путь от одной церкви к другой. Миссионеры и странствующие проповедники постоянно переходили от одной общины к другой. В широком обращении были также документы различного рода, включая Евангелия и апостольские послания. Так, различными способами находило свое проявление чувство единства христиан; и развитие самых отдаленных частей христианского мира следовало, более или менее близко, одному общему образцу».[357]

Христианский мир сохранял, по крайней мере, формально, традицию этого всеобщего духовного единения до 1054 г., когда западная латинская церковь отделилась от изначальной греческой церкви, «ортодоксальной», или православной. Поводом для этого разделения стало прибавление латинянами двух слов к Символу Веры. В старом Символе Веры утверждалось, что «Святой Дух исходит от Отца». Латиняне добавили свое Filioque, «и от Сына», и отлучили греков от своего церковного сообщества, потому что те не приняли этого новшества.