Весь Клиффорд Саймак в одном томе

— Да, я знаю. Все время паршивые районы… По мне, так это нормально. Я, кроме паршивых районов, нигде никогда и не бывал раньше. Но про вас я знаю. Вы привыкли носить белые рубашки, галстуки и хорошие костюмы. Чистые, отглаженные. И когда вы не со мной, вы даже говорите по-другому, спорить готов.

— Джек, — сказал Джо, — почему бы тебе с Элом не взять Эрни и не пойти куда-нибудь перекусить? Мы с Чарли пойдем позже.

— И еще, — не унимался Эрни, — вы никогда не входите и не выходите все вместе. Делаете вид, что друг друга не знаете. Это тоже чтобы не привлекать внимания?

— О господи, — не выдержал Джо. — Ну какое тебе дело?

Трое вышли из комнаты.

— Справляться с ним становится все труднее, — произнес Чарли.

— Что поделаешь? — сказал Джо. — Он один в своем роде и, к сожалению, дурак. Ну, почти дурак.

— О других ничего не слышно?

Джо покачал головой.

— В последний раз, когда я звонил в Вашингтон, ничего нового не сообщили. Вчера звонил. Они делают все, что могут, конечно, но тут не разбежишься. Единственный путь — статистика. Сначала надо найти место, где никто не болеет, а когда найдешь — если найдешь, — еще и определить, из-за кого это происходит.

— Еще одного вроде Эрни…

— Да, еще одного. Знаешь, я думаю, другого такого нет. Он — мутант.

— Но вдруг существует еще один мутант?

— Слишком мало, я думаю, на это шансов. Но даже если еще один такой существует, где уверенность, что мы его найдем? То, что обнаружили Эрни, это просто слепая удача.

— Неправильно мы все делаем.

— Конечно, неправильно. Правильно, по-научному было бы определить, почему он такой. Пытались, помнишь? Черт, почти целый год возились! Каких только проверок не делали, измучились, а он всю дорогу еще и выпендривался. Все ему домой к Сузи, Джозефу и Бабуину!

— Может, они бросили работу на пороге открытия…

— Не думаю, — покачал головой Джо. — Я разговаривал с Розенмайером. Он сказал, дальше работать бесполезно. А чтобы такой человек, как Рози, признал это, дела должны быть действительно плохи. Сколько было споров, прежде чем они решились на эту операцию! Но когда стало ясно, что мы, скорее всего, ничего не узнаем, Эрни уже просто нельзя было держать в Вашингтоне. Раз уж его нашли, надо хоть как-то его использовать.

— Но страна так велика. Столько городов… Гетто… Столько всяких грязных дыр… Столько несчастий. Мы водим его всего по несколько миль в день. Мимо больниц, домов престарелых и…

— Но не забывай, что на каждый его шаг приходится, может быть, десяток излеченных. Еще столько же не подхватят болезнь, которой непременно бы заболели, если бы не он.

— Он-то как этого не понимает? Сколько ему объясняли! Он должен быть только рад такой возможности помочь людям.

— Я же говорю, он дурак. Эгоистичный дурак.

— Его точку зрения тоже можно понять, — сказал Чарли. — Выдернули человека из дома…

— У него никогда не было дома. Спал на скамейках или в ночлежках. Кое-как перебивался. Изредка воровал. Если повезет, получал бесплатную похлебку где-нибудь на кухне. А так шарил по мусорным бакам.

— Может, ему это нравилось.

— Может быть. Полная безответственность. Жил день за днем, как животное. Но сейчас у него ответственное дело — может быть, более важное и ответственное, чем когда-нибудь кому-нибудь выпадало. Ответственность надо принимать.

— В твоем мире, в моем, но не в его.

— С ума можно сойти! — сказал Джо. — Он порой просто выводит меня из себя. Сплошная липа. И все эти разговоры о доме тоже липа. Он там прожил всего четыре или пять лет.

— Может быть, нам стоило оставаться на одном месте и под каким-нибудь предлогом привозить к нему людей. Он бы сидел в кресле, так чтобы его не было видно, а люди проходили бы мимо. Или брать его на большие собрания и съезды. Может быть, это понравилось бы ему больше.

— Вся операция проводится в тайне, — сказал Джо. — Мы не можем позволить себе, чтобы нас заметили, потому что дело не выдержит огласки. Боже, ты представляешь, что будет, если об этом узнают? Эрни, конечно, болтает. Рассказал, наверно, всем, кто был в этом баре сегодня в полдень, но на него никто не обращает внимания. Адвокат решил, что он псих. Он может забраться на крышу и кричать на весь мир — ему все равно никто никогда не поверит. Но достаточно хотя бы одного намека из Вашингтона, и…

— Знаю, знаю, — проговорил Чарли.

— Мы делаем наше дело единственно возможным способом. Подвергаем людей воздействию здоровьем, как раньше они подвергались опасности заразиться. И делаем это там, где в этом наибольшая необходимость.

— Знаешь, Джо, у меня порой бывает странное чувство.

— Какое?

— Что мы делаем что-то неправильно. Иногда мне так кажется.

— Ты имеешь в виду, вслепую? Что-то делаем и толком не знаем, что? Без понимания?

— Да пожалуй. Не знаю. Все перепуталось. Надеюсь, мы действительно им помогаем.

— И себе в том числе. Судя по тому, сколько мы с этим парнем проводим времени, мы будем жить вечно.

— Наверно.

Некоторое время они сидели молча. Наконец Чарли спросил:

— Джо, ты не в курсе, когда этот этап закончится? Я здесь уже месяц. Раньше так подолгу не бывало. Меня дети не узнают, когда домой вернусь.