Весь Мегрэ. Том 3

Он взвесил все «за» и «против». Вначале он хотел дождаться Жака Сенваля у подъезда. Вероника Ляшом была сильно влюблена, в этом не было ни малейшего сомнения. Не причинит ли он ей горя, не рискует ли он поссорить влюбленных?

Не первый раз сомнения подобного рода мешали ему в работе. Но если интуиция не обманывала его, то не лучше ли будет ввести Веронику в курс дела?

Он медленно пил грог, пытаясь мысленно представить себе, что происходит сейчас у Вероники. Обед уже подан. Оба сели за стол. Он даст им время поесть, а также даст возможность Лапуэнту с бакалейщицей доехать из Иври.

— Еще один грог, — заказал он.

Все меняется. Как с детьми — они растут, и ты не замечаешь те мгновения, когда происходит изменение, а только видишь результаты.

Его личный враг, как он любил его называть, следователь Комельо был уже в отставке и превратился в старого господина, прогуливающего по утрам свою собаку под руку с дамой с крашеными волосами сиреневого цвета.

Мегрэ стал замечать, что в уголовную полицию приходят работать все более молодые люди, потому что теперь можно получить для этого образование в специальных школах и не надо, как прежде, мучительно долго, годами, накапливать опыт самому, работая сначала на улицах, на вокзалах, следя за общественным порядком.

Теперь возраст некоторых из его коллег, равных ему по рангу и положению, едва достигает сорока лет. Они были дипломированными юристами и часто имели еще два-три других университетских диплома. Правда, эти люди редко покидали кабинеты, довольствуясь отправкой своих подчиненных на место преступления, а затем обрабатывали результаты, полученные таким образом.

Все постепенно менялось, и вот наконец произошла смена судебных следователей. Команда молодых спортсменов заняла место прежних и намеревается, как этот Анжело, руководить следствием от начала до конца.

— Сколько я вам должен?

— Шестьсот…

Цены тоже изменились. Он вздохнул и поднялся с места.

Заботился бы следователь Анжело так же скрупулезно о соблюдении формальностей, если бы дело шло о Канонике, о любом профессиональном воришке или каком-нибудь простом рабочем с набережной Жавель?

Даже доведенные до нищеты, представляющие жалкое и отвратительное зрелище, Ляшомы оставались для таких, как этот Анжело, привилегированной кастой, благородным семейством, имя которого в течение целого века произносилось с уважением.

Будет ли так и для новых поколений?

Не то чтобы Мегрэ задавал себе эти вопросы, но он не мог помешать своим мыслям вращаться вокруг них, так они его беспокоили. Бывают дни, когда становишься более восприимчивым. Вчера был день поминовения усопших.

Он пожал плечами и перешел на другую сторону улицы. Сквозь тюлевые занавески он увидел консьержку, сидящую с мужем за круглым столом, и приветствовал их жестом, хотя не был уверен, что они его заметили.

Он снова поднялся в лифте на шестой этаж, нажал кнопку звонка, услышал голоса, затем шаги. Ему открыла Вероника, еще более розовая, чем раньше, от горячего супа, как он позже убедился.

Она удивилась, увидев его снова, но не проявила беспокойства.

— Вы что-нибудь забыли? У вас был зонтик?

Она машинально взглянула на вешалку.

— Нет. Я хочу сказать несколько слов вашему другу.

— А!

Она закрыла за ним дверь.

— Входите! Сюда…

Она не провела его в гостиную, а прямо на кухню. Кухня была тоже белая, со множеством электрических хромированных аппаратов, которые можно увидеть на выставках предметов домашнего хозяйства. Нечто вроде балюстрады разделяло кухню на две части. На другой половине была устроена маленькая столовая. Дымящаяся суповая миска стояла на столе. Жак Сенваль держал в руке ложку.

— Это комиссар Мегрэ, он хочет с тобой, поговорить…

Мужчина поднялся, явно чувствуя себя неловко, не зная, поздороваться ли ему за руку, и наконец решился.

— Очень приятно.

— Садитесь. Продолжайте обедать…

— Я только что собиралась убрать суп.

— Не обращайте на меня внимания.

— Будет лучше, если вы снимете пальто. Здесь очень жарко.

Она унесла его пальто в прихожую.

Мегрэ сел на стул с погасшей трубкой в руке, чувствуя, что следователь Анжело строго осудил бы его за приход сюда.

— Я хочу только задать вам один или два вопроса, месье Сенваль. Я видел внизу вашу машину, красный «панхард», я не ошибаюсь?

— Нет.

— Не стояла ли ваша машина вчера вечером, около шести часов, прямо против моста Насиональ?

Ждал ли Сенваль этого вопроса? Во всяком случае, он не моргнул глазом и, казалось, пытался вспомнить.

— Напротив моста Насиональ? — повторил он.

— Это последний мест перед Иври, железнодорожный мост…

Вероника, которая вернулась на кухню, удивленно смотрела на обоих.

— Не помню… Нет… Подождите… Вчера днем…

— Около шести часов.

— Нет… Конечно, нет…

— Вы никому не одалживали вашу машину?

Не случайно комиссар бросил ему этот спасательный круг.

— Нет, я, собственно говоря, никому ее не одалживал, но возможно, что кто-то из моих коллег мог ею воспользоваться.

— Вы обыкновенно оставляете ее перед вашим агентством?

— Да.

— И ключи от машины тоже?