Весь Мегрэ. Том 3

Он действительно ждал, ничего не делая, стоял у окна и курил трубку. Звонок раздался через несколько минут. Радель быстро справился.

— Я сначала осведомился о гаечном ключе… Старая Катрин о нем ясно помнит… Около двух недель назад Леонар Ляшом почувствовал у себя в комнате запах газа… Теперь газом пользуются только на кухне, но в прежние времена все комнаты освещались газом, и аппаратура осталась. Газопроводы закрепили болтами. Поэтому Леонар принес из мастерской гаечный ключ. Он просто забыл отнести его обратно, и с тех пор ключ валялся в углу его комнаты.

— А простыни?

— Я не мог выяснить абсолютно точное число, так как часть их находится в стирке… Простыни помечены разными метками… Самые старые, очень изношенные, помечены инициалами «НФ» и существуют со свадьбы стариков… В то время женщина, выходя замуж, приносила в дом такое количество постельного белья, чтобы его хватило на всю жизнь… Они сделаны из плотного голландского полотна, и их осталось всего несколько штук… Имеются также простыни с меткой «МЛ», принадлежавшие покойной жене Леонара. Мне сказали, что их две дюжины… Одна из этих простыней сожжена утюгом… Двенадцать почти новых, бумажных простыней без меток. И наконец, две дюжины простыней, принадлежащих Полет Ляшом.

— Они помечены буквой «П»?

— Да.

— Я полагаю, что обычно ими пользуется она одна?

— Я не мог себе позволить настаивать на таких деталях. Мне только сказали, что это ее личные простыни.

— Благодарю вас.

— Разрешите вас спросить…

— Нет, метр. Я еще ничего не знаю… Извините.

Не взяв с собой никаких бумаг, он открыл дверь в комнату инспекторов, куда только что пришел Люка.

— Если меня будут спрашивать, скажите, что я у следователя.

У него был ключ от застекленной двери, которая соединяла Управление криминальной полиции с Дворцом правосудия и которую стали тщательно запирать с тех пор, как один арестованный воспользовался этой дверью для побега.

Как всегда, он увидел много знакомых лиц среди посетителей, ожидавших на скамейках, некоторые из них сидели между двумя жандармами. Так он увидел Каноника, приведенного на допрос к следователю. Он молча показал Мегрэ свои наручники, пожав плечами, как бы говоря: «Вот как они здесь со мной обращаются!» Действительно, это был совершенна иной мир, в котором царил запах бумаг и чиновничества.

Он постучался в дверь кабинета Анжело и, войдя, увидел молодого следователя, сидящего за столом, тщательно выбритого и распространяющего вокруг себя легкий аромат лаванды. Его секретарь, находившийся здесь же, вряд ли был намного старше.

— Садитесь, господин комиссар. Я был вчера весьма удивлен тем, что всю вторую половину дня и вечера не имел от вас никаких сведений. Должен ли я из этого заключить, что вы ничего еще не нашли, что вы не сделали никаких открытий, способных заинтересовать меня?

Секретарь сидел с карандашом в руке с видом человека, приготовившегося вести протокол, но, к счастью, он ничего не записывал.

— Вы заезжали еще раз на набережную де-ля-Гар?

— Лично я нет.

— Следовательно, вы больше не видели ни одного из членов семьи или служащих?

— Нет.

— Я полагаю, однако, что вы и ваши сотрудники все же занимались этим делом? Я, со своей стороны, много размышлял о нем и признаюсь, что, несмотря на незначительность этой кражи, я склоняюсь к гипотезе ограбления.

Мегрэ молчал, вспоминая сегодняшний сон, столь непохожий на действительность. Имело ли смысл трудиться и доказывать, пытаться объяснить этому чиновнику, что…

Он ждал конкретных вопросов.

— Что вы об этом думаете? — наконец спросил следователь.

— О чем? Об ограблении?

— Да.

— Я разыскал для вас некоторые данные. Знаете ли вы, сколько за десять лет произошло в Париже ночных ограблений в квартирах или в особняках в то время, как хозяева были дома?

Следователь удивленно взглянул на него, явно заинтересованный.

— Тридцать два, — продолжал Мегрэ ровным голосом. — Получается немного более трех ограблений в год. К тому же дюжину из них надо отнести за счет одного, своего рода артиста или маньяка, арестованного нами три года тому назад. Он до сих пор сидит в тюрьме — парень двадцати пяти лет, который жил у своей сестры, не имея ни друзей, ни любовницы, — им владела только одна страсть — совершать самые дерзкие и трудные ограбления, как, например, забраться в комнату спящей пары и, не разбудив их, забрать драгоценности. Конечно, он не был вооружен.

— Почему вы сказали «конечно»?

— Потому что профессиональные квартирные воры никогда не бывают вооружены. Они на собственном опыте изучили уголовный кодекс и не хотят рисковать.

— И несмотря на это, почти каждую неделю…