Весь Мегрэ. Том 3

Конечно, для многих детство, проведенное в приюте, не проходит даром. На всю жизнь у них остается чувство собственной неполноценности. Но им хочется доказать самим себе, что они не хуже других.

Их обучили ремеслам, и они стараются стать первоклассными мастерами.

Для таких лестно обзавестись семьей, настоящей семьей, иметь детей, прогуливаться с ними за ручку по воскресеньям.

А самое заветное — в один прекрасный день стать хозяином, открыть свою мастерскую.

Подумал ли об этом Пьер Дюше, говорил ли в своей защитительной речи на эту тему, обращаясь к присутствовавшим, которые сидели с поблекшими от усталости лицами?

Давая утром показания, Мегрэ кое-что упустил и теперь не мог себе этого простить. Правда, допрос был зафиксирован в деле, но это была ничего не значащая мелочь.

В тот лень, когда Жинетту Меран в третий раз вызвали на допрос к комиссару, Мегрэ спросил у нее как бы невзначай:

— У вас никогда не было детей?

Видимо, она подобного вопроса не ожидала и взглянула на него с удивлением:

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Не знаю… Мне кажется, ваш муж принадлежит к такому роду мужчин, которые хотели бы иметь детей… Что, я ошибся?

— Нет.

— Он надеялся, что вы родите ему ребенка?

— Вначале — да.

Комиссар почувствовал в ее голосе колебание, даже растерянность и решил прощупать дальше.

— Вы не можете рожать?

— Нет.

— Он это знал, когда собирался на вас жениться?

— Нет. Об этом мы никогда не говорили.

— Когда же он узнал?

— Через несколько месяцев. Он все время надеялся и каждый месяц задавал мне один и тот же вопрос, и я предпочла в конце концов сказать ему правду… Не всю правду… Основное…

— То есть?

— До знакомства с ним я болела и перенесла операцию…

С тех пор прошло семь лет. Меран мечтал о настоящей семье, а детей у него так и не было.

Он открыл свою мастерскую. Потом, уступив настояниям жены, попробовал переменить специальность. Как и следовало ожидать, на ресторане он разорился. И все-таки он терпеливо копил деньги и открыл новую мастерскую по окантовке.

Это создало у Мегрэ вполне определенное представление о Меране, и, прав ли был комиссар или нет, но он не придал в данном случае довольно большого значения вопросу о детях.

Он не был до конца убежден в невиновности Мерана. Ведь ему приходилось встречать таких же незаметных, таких же спокойных и мягких на первый взгляд людей, которые становились насильниками.

Почти всегда это происходило в тех случаях, когда они были чем-то глубоко оскорблены.

Побуждаемый ревностью, Меран мог бы совершить убийство, как мог обрушиться и на друга, если бы тот его унизил.

Возможно даже, если бы Леонтина Фаверж отказала ему в деньгах, которые были крайне необходимы…

Все было возможно, по мнению комиссара, кроме одного: человек, мечтавший иметь детей, никогда не смог бы медленно, хладнокровно задушить четырехлетнюю девочку.

— Алло, патрон…

— Слушаю…

— Заседание закончилось. Суд и присяжные удалились на совещание. Одни считают, что это продлится долго. Другие, наоборот, убеждены, что все уже решено.

— Как ведет себя Меран?

— Днем, во время заседания, держался так, будто речь идет не о нем. Сидел с отсутствующим видом, глядел мрачно. Когда два или три раза адвокат обращался к нему с каким-нибудь вопросом, он только пожимал плечами. Наконец, когда председатель спросил у него, хочет ли он сделать какое-нибудь заявление, он, казалось, даже его не понял. Пришлось повторить вопрос, Меран только головой замотал.

— Он хоть раз посмотрел на свою жену?

— Ни разу.

— Благодарю. Теперь слушай меня хорошенько: заметил ты в зале Бонфиса?

— Да. Он держался поблизости от Жинетты Меран.

— Посоветуй ему не терять ее из виду при выходе. А чтобы наверняка не, прозевать, пусть позовет на помощь себе и Жюсье. Один из них должен иметь наготове машину.

— Я понял и передам ваши указания.

— Она, конечно, вернется к себе. Необходимо, чтобы перед ее домом на бульваре Шаронн постоянно кто-нибудь дежурил.

— Ну, а если…

— Если Мерана оправдают, я пошлю Жанвье, и он им займется.

— Вы думаете, что…

— Я ничего не знаю, голубчик.

И это было верно. Он действовал, как умел. Он пытался отыскать правду. Но пока ничто не доказывало, что он нашел ее хоть отчасти.

Следствие началось в марте, продолжалось в начале апреля, когда над Парижем уже ярко светило солнце, плыли прозрачные облака, а порой в какое-нибудь прохладное утро внезапно начинался ливень.

Вторая часть судебного расследования велась уже ранней хмурой осенью, с частыми дождями, низко нависшим мокрым, как губка, небом и блестящими от дождя тротуарами.

Чтобы убить время, комиссар подписал почту, потом заглянул в комнату инспекторов и отдал распоряжение Жанвье.

— Держи меня все время в курсе дела. Даже ночью.

Несмотря на свое внешнее спокойствие, Мегрэ вдруг стал нервничать, волноваться, будто досадуя, что взвалил на себя слишком большую ответственность.

Услышав телефонный звонок, он кинулся к себе в кабинет.

— Закончилось, патрон.

В трубке слышался не только голос Лапуэнта, но и неясный шум, гул толпы.