Весь мир на блюдечке сметаны

Умелец скрежетнул зубами, но смолчал и на этот раз. Он ждал атаки. Не для того, чтобы от нее защититься, — в момент нападения Ларабн останется без защиты. Старк не собирался оставлять врагу ни единого шанса и затягивать не собирался тоже. Потому, едва Темный Лорд начал читать заклятие, бросил свое, мощное, красивое, заранее выверенное. Вкладывая в него не паверу даже — свою кровь, боль, страх, надежду. Вкладывая свою жизнь, как умеют только нигроманты.

Ларабн был настоящим Темным Лордом. Даже в мыслях не держал, что противник может затеять столь эффектное самоубийство, сам он непременно сбежал бы, если не удалось заполучить победу. И все-таки он успел поставить защиту, все же мастер он был из первых. Вздулся вокруг него оранжевый кокон, но налиться силой и яркостью не успел, исторгнутый нигромантом Смерть-Пожар в тот же самый миг выжег его, не пощадив к тому же ни самого Темного Лорда, ни многих других попавших в область действия колдодеев. Сам Умелец еще стоял пару стуков в эпицентре, превратившись в огненный столб, прежде чем развеялся пеплом. И тогда нигромантский мост рухнул, оставив пятерых неудачников на этом берегу мира. Но в живых они пробыли недолго, Смерть-Пожар пожирал струйки паверы и ее носителей, обрывки сломанных чар, куски неудавшихся заклинаний, стремительно разгоняясь, набирая силу, и когда достиг своего предела, полыхнул второй раз.

Смерть-Пожар заклинание мощное и давно известное. Хоть нигромант и внес в него кое-какие изменения, Высшие чаруны прекрасно знали, как с ним бороться. Часть колдодеев загоняла огонь в некие рамки, другая часть щедро делилась паверой. Потому второй взрыв практически не собрал жертв, зато окончательно разрушил дом барона Крея, погребая под обломками тех, кто не успел покинуть здание.

Радость Перилла с криком бросилась к еще дымящимся развалинам, откинула в сторону один булыжник, второй, третий. Ее прекрасные ухоженные руки покрылись ссадинами и царапинами. Плача, девушка упорно продолжала разбирать завал, пока ей на плечо не легла мужская рука:

— Эй! Не меня хоронишь?

А потом был поцелуй, и печаль о павших соратниках на время померкла.

— Быстрее! — то и дело подгонял Унорас. Старый колдодей явно нервничал, прижимая к груди кота и постоянно оглядываясь назад. Там слышались невнятные крики и совершенно отчетливый лай. Все вместе это называлось погоней.

— Да что ты суетишься, — поморщился богатырь. — Встретим, как полагается, дубиной да рогатиной. В смысле, боевым молотом, мне все едино.

— Боюсь, — признался колдодей. — Столько раз был на волосок от победы, и непременно что-то мешало. Не хочет мир нового Темного Властелина, видно, четыре предыдущих надоели уже. Но ведь я — другой! Я смогу сделать лучше!

— Постой! — остановился вдруг богатырь. — Так ты — Темный? Властелином стать грезишь? Не бывать тому!

— Превеликий! — простонал Унорас. — Только не снова! Только не сейчас!

— Хреногор, мы же договорились, — хмуро сказал я. На душе было погано, своими руками отдавал мир во власть Темного, но договор баблонов звонче, приходится исполнять. — Не забывай, он тебе жизнь спас.

— А я — ему, — стоял на своем Хреногор. Шум погони все приближался. — И клятвы никакой не давал. Не бывать тому, чтобы миром Властелин Темный правил!

— Четыре раза было уже, — устало сказал Унорас. — И ничего ужасного не произошло. Ни особо страшных войн, ни кровавых жертв, ни разрушений. По стеночке все ходили — это да, было. Но, положа руку на сердце, немного порядка этому миру разве помешало бы?

— Гм, — сказал богатырь, с сомнением глядя на колдодея. — Тьма, она…

Тьма, безусловно, не он и не оно. Но что еще хотел поведать миру богатырь про это причудливое образование, осталось тайной, потому что погоня нас все же нагнала.

У меня появилось даже подозрение, что Хреногор специально начал свою прочувствованную речь, чтобы появилась возможность подраться.

Первыми бросились собаки, если этих тварей можно было так назвать. В холке вдвое выше волка — это что? Не бывает таких собак.

Но Хреногору было наплевать. Первый пес с воем улетел обратно в темноту. Все никак не пойму, зачем богатырям еще и оружие, если у них такие ножищи?

Второй был перехвачен молотом уже в прыжке. Он не визжал, не выл — просто умер и упал на землю. А вот третий бросился на меня, к чему богатырь готов не был.

Бить молотом оказалось несподручно, мне собачья голова в грудной клетке ни к чему. Хреногор задвигался, выбирая позицию, а я меж тем вступил в бой.

Попытка пнуть зверя в брюхо по-хреногорски ни к чему не привела, пес легко уклонился и клацнул зубами. По счастью, промахнулся, но порадоваться я не успел, тварь прыгнула мне на грудь, сбила с ног и попыталась разорвать горло. Я вцепился в морду двумя руками, пытаясь отвернуть ее в сторону, но сил явно не хватало. Ненавижу собак!