Весь мир: Записки велосипедиста

Тогда она поняла, что ключевой момент — смешение различных элементов на одном участке. Когда улица или парк используются разными людьми в разное время, этот участок города остается экономически и социально здоровым. Не требуется нанимать все новых полицейских или вводить все более жесткие законы, чтобы сделать район безопаснее, — нужно попросту не обескровливать его. Джейкобс увидела, что люди, проходящие по скверу или улице, влияют на их благополучие не меньше, чем дома, магазины и учреждения, на них

расположенные. В городе нет абсолютно изолированных районов, каждый из них испытывает влияние жизни (или ее отсутствия), протекающей в близлежащих кварталах. Все эти органические структуры и процессы, которые Джейкобс сумела различить и объяснить, не были, разумеется, навязаны свыше. Ни один городской планировщик не создавал эти здоровые, полные жизни районы, на что я уже намекал в разделе, посвященном Маниле. Вместо того чтобы разрушать кварталы, у них следует учиться — и планировщики начинают это делать.

Наконец, Джейкобс осознала, что создавать, оживлять, сохранять или опустошать городские кварталы могут невидимые силы — законы, управляющие ипотечными выплатами, кредитами на жилье и, конечно же, проводящие границы между районами. У негритянских кварталов в городах Америки не было ни единого шанса, как бы ни трудились их жители: сама система ипотеки работала против них. Работа этих скрытых механизмов имеет очевидные (и серьезные) итоги. Район Гармент (где я сейчас живу) претерпевает радикальную трансформацию в результате изменений в соответствующем законодательстве. Еще лет пять тому назад в этих краях было запрещено строительство больших многоквартирных домов. Смысл состоял в том, чтобы сохранить фундамент легкой промышленности района Гармент, позволяющей ему оставаться творческим, деятельным производственным центром — по крайней мере, в дневное время.

За десятилетия здесь возникла целая область, принявшая работников легкой промышленности, дизайнеров одежды, оптовых продавцов пуговиц и застежек-молний, раскройщиков, торговцев тканями и всяческих иных мелких поставщиков, удовлетворявших нужды швейной промышленности и индустрии мод. Если дизайнеру требовалась особая выкройка или необычные пуговицы, он мог рассчитывать, что, скорее всего, их изготовят и продадут здесь же, на расстоянии в пару кварталов, не более. Следовательно, нужды и метания творцов шли рука об руку с процветанием этих мелких предприятий. Все это было очень рационально устроено. В попытке защитить этот симбиоз, закон сократил количество тех, кто мог строить, владеть недвижимостью или сдавать помещения в этом районе. Кто-то сообразил, что все эти предприятия работают только потому, что находятся по соседству друг с другом. Они не выжили бы в изоляции: пуговицу нельзя переслать по электронной почте. Концентрация имела решающее значение.

Когда цены на недвижимость взлетели до небес (это было еще до наступления недавнего кризиса с ипотекой и кредитованием), на этот район положили глаз застройщики. Неудивительно, что вскоре статус района пересмотрели, разрешив планирование и строительство многоквартирных домов с последующей сдачей в аренду. В результате, конечно же, мелкие швейные производства начали выжиматься отсюда. Кое-какие предприятия уже были перенесены в Нью-Джерси или за границу. Когда концентрация снижается ниже определенного уровня, система перестает функционировать.

Я не говорю, что все это плохо. Возможно, именно оттого, что Гармент развивался как однобокий, замешанный на легкой промышленности район, по ночам его улицы были настолько опасны. Очередная «адская кухня» с дурной репутацией. До самого недавнего времени западная часть моего района славилась наркоманами и проститутками, по большей части трансвеститами (бедняг вечно швыряет из одной заброшенной городской зоны в другую).

Теперь в каждом из кварталов возводится гигантский дом-кондоминиум. Во всем районе стало заметно безопаснее, но, к сожалению, мелкие производства продолжают покидать его одно за другим. И пары месяцев не прошло, как с Девятой авеню неподалеку исчезла одна из двух рыбных лавок. Мясных тоже было две, но одна закрылась буквально на днях. В прошлом году свернул торговлю овощной рынок, которым заправляло семейство латиноамериканцев, и на его месте возник очередной ресторан тайской кухни. Теперь в двух кварталах соседствуют аж три подобных заведения.