Весь Шерлок Холмс

– Столько же, что и мой предшественник. С тех пор, как построили эти дома.

– Ага! Так вам досталась лучшая из этих двух практик.

– И я того же мнения. Но как вы об этом узнали?

– По ступенькам, мой мальчик. Ваши стерты на три дюйма глубже, чем его. Этот джентльмен в кебе – мой клиент. Мистер Холл Пикрофт. Позвольте мне представить вас ему. Эй, извозчик, подстегните-ка лошадей, мы едва успеваем на поезд.

Я сел напротив Пикрофта, высокого, хорошо сложенного молодого человека с открытым, добродушным лицом и светлыми завитыми усиками, в очень блестящем цилиндре и хорошо сшитом строгом черном костюме, отчего выглядел он щеголеватым клерком из Сити, где, собственно, и работал, и принадлежал он к тому сорту людей, которых у нас принято называть кокни[81], но они, как известно, составляют основу наших самых боеспособных добровольческих полков, а отличных спортсменов среди них больше, чем среди любой общности мужчин на этих островах. Чуть опущенные уголки губ, указывающие на свалившуюся на него беду, выглядели в некотором смысле комично на его круглом, румяном, веселом от природы лице. О том, что с ним случилось, я узнал лишь, когда мы уселись в вагон первого класса и поезд тронулся.

– Весь путь занимает семьдесят минут. – Холмс заговорил первым. – Мистер Пикрофт, я хочу, чтобы вы рассказали моему другу о вашем интересном приключении в точности, как рассказывали мне, или, если получится, еще подробнее. И мне будет полезно еще раз проследить последовательность событий. Такое дело, Уотсон, может оказаться как стоящим, так и пустяковым, но в нем по крайней мере есть необычные и outre[82] нюансы, которые дороги вам в той же мере, что и мне. Пожалуйста, мистер Пикрофт, более я вас прерывать не буду.

Наш спутник посмотрел на меня, и глаза его весело блеснули.

– В этой истории я выгляжу полнейшим дураком, – начал он, – и это, пожалуй, самое неприятное. Разумеется, все еще, возможно, и образуется, но, признаться, я сомневаюсь, что мог бы повести себя иначе. А если я лишусь работы и ничего не получу взамен, выглядеть это будет так, будто второго такого простофили на свете нет. Рассказывать я не мастер, доктор Уотсон, но произошло со мной следующее.

Я работал в «Коксон и Вудхаус» в Дрейперс-Гарденс[83], но в начале весны этого года фирма обанкротилась после истории с венесуэльским займом, – вы, конечно, о нем слышали, – который с треском лопнул. Я проработал у них пять лет, и старик Коксон, когда грянул гром, дал мне прекрасные рекомендации, но, разумеется, всех служащих, двадцать семь человек, бросили на произвол судьбы. Я сунулся туда, сюда, но множество других парней оказались в таком же положении, поэтому я долгое время оставался на мели. У Коксона я получал три фунта в неделю и за пять лет накопил семьдесят фунтов, но достаточно скоро эти деньги подошли к концу. Я так поистратился, что едва мог купить марки, чтобы отвечать на объявления, и конверты, на которые они наклеивались. Я сбил каблуки всех моих туфель, обивая пороги различных фирм, но ни на йоту не приблизился к цели.

Наконец я увидел объявление о вакантной должности в «Моусон и Уильямс» – известной брокерской фирме на Ломбард-стрит. Смею предположить, что вы мало знакомы с торговлей акциями, но, можете мне поверить, это едва ли не самый богатый брокерский дом Лондона. Отвечать на объявление предлагалось только письмом. Я отправил им заявление вместе с рекомендациями без всякой надежды на успех. И вдруг получаю ответ, что могу приступить к исполнению своих новых обязанностей в ближайший понедельник, если приду в подобающем виде. Как такое случается, объяснить не может никто. Некоторые утверждают, что в подобных случаях управляющий просто сует руку в кучу заявлений и вытаскивает первое попавшееся. Так или иначе, на этот раз повезло мне, и я никогда в жизни так не радовался.

Жалованье мне положили на один фунт больше, а обязанности мало чем отличались от тех, что я исполнял у «Коксона».

Теперь я подхожу к самой странной части этой истории. Я снимаю жилье рядом с Хемпстедом, на Поттерс-террас, 17. После того как мне принесли это письмо с предложением выходить на работу, в тот самый вечер я сидел и курил, когда вошла хозяйка с визитной карточкой, на которой я прочитал: «Артур Пиннер, финансовый агент». Никогда прежде я не слышал этого имени и знать не знал, зачем я ему понадобился, но, разумеется, попросил хозяйку пригласить его наверх. Он вошел, среднего роста, темноглазый брюнет с темной бородой. Резкость манер и отрывистость речи указывали, что он привык дорожить своим временем.

– Мистер Холл Пикрофт, если не ошибаюсь? – спросил он.

– Да, сэр, – ответил я, пододвигая к нему стул.

– Раньше работали в «Коксон и Вудхаус»?

– Да, сэр.

– А сейчас вас взяли на работу в «Моусон»?

– Совершенно верно.

– Видите ли, – продолжил он, – я слышал, вы обладаете незаурядными деловыми способностями. Вы помните Паркера, бывшего управляющего у «Коксона»? Он просто не мог остановиться, расхваливая вас.