Весь Тайгер Манн

Программа в кинотеатре «Гренобль» начиналась в половине восьмого, а касса открывалась в семь, так что в моем распоряжении оставалось еще более получаса. Я решил, когда сеанс начнется, пересесть в последний ряд. Если Чарис придет, то он так же, как и я, не станет рисковать и идти по проходу. Так что все будет зависеть от того, кто первый увидит своего противника.

На случай, если Чарис пошлет вперед себя сообщника, я уселся в такси и направился в Гринич-Вилледж. У дома Гретхен я попросил шофера немного подождать, а сам поднялся на третий этаж и позвонил в квартиру Ларк.

Мне никто не ответил, но за дверью едва слышно играло радио. Я нажал на ручку, и дверь бесшумно распахнулась. Просунув голову в прихожую, я на всякий случай позвал Гретхен. Она могла оказаться в ванной. Но никто мне не ответил.

Тогда я осторожно вошел в квартиру.

Гостиная была освещена только одной лампой, и рядом с баром приглушенно играло радио.

Очевидно, Гретхен отправилась в магазин за покупками. Но мне не хотелось ее ждать.

Я подошел и приподнял покрывало с портрета Селвика. Гретхен определенно работала над ним и довольно продуктивно. Нужно будет сказать ей, чтобы она не слишком большое внимание уделяла реализму. На портрете Селвика четко вырисовывалось стремительное прогрессирование его болезни. Все же портрет предназначался в подарок жене Селвика. Я осторожно опустил покрывало и, не оглядываясь, покинул квартиру.

Такси все так же ждало меня внизу.

Касса кинотеатра была уже открыта, и я с трудом сумел протиснуться в маленькое окошечко, чтобы получить билет и сдачу с двух долларов. Я отыскал в темном зале местечко, с которого мне был хорошо виден вход, и уселся, достав свой «кольт», и, сняв его с предохранителя, сунул его под полу плаща.

Через двадцать минут зал быстро наполнился, но Чариса не было видно.

Я вполглаза смотрел на экран, не понимая ни слова, ни звука в этом странном фильме.

В перерыве между сеансами я вышел в фойе и еще раз внимательно, но незаметно, огляделся. Никого и ничего. Выждав для гарантии еще десять минут, я ушел из кинотеатра.

Итак, след оборвался, так и не начавшись. Я шел пешком по 24-й улице, чтобы хоть немного успокоиться после этой неудачи. Работая в нашем ведомстве, нужно иметь железные нервы, а еще лучше вообще не иметь их.

Из аптеки я позвонил Туми и оторвал его от телевизора. Он сообщил мне, что Рондина была в ресторане вместе с Телботом, а потом поехала домой на такси. Телбот вернулся в посольство Ит похоже, больше не покидал его. Квартира Кейн находится под наблюдением двух групп агентов: снаружи и внутри здания.

Это сообщение было получено полчаса назад и, вероятно, Рондина не успела еще никуда уйти. Я попросил Туми оставаться на своем посту и, мне показалось, он не имел ничего против. Дождь собирался весь вечер, а сейчас он решил вдруг выплеснуть на город всю накопленную влагу. Толстые струи падали на асфальт и змеились по стеклам витрин и машин. Туми должен был сообщить Мартину Грэди о моей неудаче с русскими фильмами и спросить, стоит ли мне предпринимать вторую попытку, Мне нужен был сейчас категорический приказ, Теперь настало время потуже затянуть гайки. Я быстро обнаружил соглядатаев, наблюдавших за квартирой Рондины, С каким бы удовольствием я отправил их на курсы повышения квалификации! Оба наружных «хвоста» были довольно стары, Один из них молча курил в машине за поднятыми стеклами, а второй, спасаясь от проливного дождя, стоял в подъезде дома напротив. Когда-нибудь этот страх перед стихией будет стоить ему жизни.

Третий торчал на лестничной площадке этажом ниже квартиры Рондины. Он уже устал и довольно неуклюже разыгрывал роль «неудачника», поджидающего лифт. В действительности же он не сводил глаз с табло, фиксируя, на каком этаже останавливается кабина. На этот раз я все же заморочил ему голову, проехав раз семь туда-обратно с остановками на самых различных этажах. После этого я спокойно спустился к квартире Рондины по лестнице. Я нажал кнопку звонка, — Кто там? — раздался через несколько мгновений ее голос.

— Тайгер, дорогая.

Дверь без промедления открылась. Она стояла на пороге в белом платье, сияющая и прекрасная. А каждый изгиб ее великолепного тела дышал женственностью.

— 'Можно войти? — спросил я.

— Конечно.

Рондина улыбнулась, и я словно опять вернулся в свое прошлое на двадцать лет назад. Я снова был тем самым человеком, которого она могла свести с ума своей улыбкой.

Она ждала реакции, но я взял себя в руки. Другой на моем месте был бы уже сражен наповал, но я уже прошел через школу Рондины и был неуязвим.

Я только сказал:

— Благодарю, крошка!

И вошел.

Она закрыла за мной дверь и молча прошла в гостиную. На этот раз на проигрывателе стоял Вагнер, исполняющий бессмертную тему любви и смерти. Очень подходяще. Голливудский режиссер, и тот не смог бы обставить эту сцену удачней.

У Рондины был слегка усталый вид. Под глазами пролегли тени, морщинки, как паутинки около рта, выдавали ее возраст, и я неожиданно поймал себя на чувстве, которое считал давно умершим в моей душе.