Весь Тайгер Манн

— Этого следовало ожидать. Меня, конечно, подозревали, но, чтобы не создавать лишних трудностей для нее, я весь ушел в работу. Это было нетрудно. Мой опыт был нужен, и хотя некоторые члены партии требовали моего исключения, я все же отстоял право на свой участок деятельности. — Он улыбнулся широкой многозначительной улыбкой. — Как говорите вы, американцы, я знал, где многие похоронены. Мое изгнание было бы политически неразумным. Позже моя paбота удовлетворила даже самых настойчивых моих противников.

Он умолк и, облокотившись на подоконник, стал смотреть на ночной город. На далеком расстоянии можно было увидеть медленный поток движения транспорта по мосту Джорджа Вашингтона и огромное зарево над заводами на джерсийской стороне.

— Вы поняли, что стали мишенью? — спросил я. — Они хотят убить вас.

— Да, — ответил он. — Это должно было случиться.

— Если вы поговорите с нашими людьми, опасность уменьшится и вам предоставят защиту. А до тех пор вы мишень и Соня тоже.

— Я часто думал об этом. — Он глубоко вздохнул. — Даже здесь я приобрел друзей.

— Вот как? — мягко спросил я. — Вы считаете, что они не набросятся на вас, как змеи, чтобы уберечь собственные секреты? Вы полагаете, что политические связи — прочная основа для дружбы? Подумайте об этом еще немного, Мартрель.

Он отодвинулся от окна и уселся в кресло:

— Да, да, вы, разумеется, правы. Но есть другие... друзья-перебежчики. Я в свое время сам ратовал за их уничтожение, считая это необходимым. Но жизнь не измеряется политическими мерками. Да, мой друг, это правда.

— Поговорите с нашими людьми, и, возможно, мы сумеем повернуть дело в вашу пользу. Двое других находятся сейчас в этой стране, потому что они сделали большой прыжок. Они в безопасности сейчас и в будущем. Вы можете поступить так же, если хотите.

— Нелегко ломать весь уклад жизни. Я должен увидеть Соню.

Я не хотел подталкивать его. Если он дойдет до решения своим умом, все пройдет легче, а слишком сильный нажим может направить его по иному пути.

— Завтра, — сказал я. — Она ждет вас.

Его лицо осунулось от усталости, и он сейчас выглядел старше, чем раньше. Я гадал, что он станет делать, узнав об отношении Сони к нему как к отцу. Если этого достаточно, то и пускай. А если нет... Но об этом мир не хотелось думать.

Я предложил Мартрелю лечь в постель и, когда он вытянулся на ней, составил вместе два кресла и смежил свои очи.

В семь часов я пробудился, но Мартрель еще спал. Он лежал, тяжело дыша, и сон, видимо, не приносил ему отдыха и покоя. Я нашел кофе, сварил его, разбил на сковородку пару яиц. В девять я расхаживал по комнате, как беспокойный кот; подойдя к Мартрелю, убедился, что он по-прежнему недвижим. Тогда я спустился по лестнице на улицу и отыскал газетный киоск, купил какую-то газету и вернулся в квартиру.

На первой полосе был помещен материал о похищении Габена Мартреля из его палаты в больнице, а рядом с его фотографией напечатана другая, изображающая предполагаемого похитителя.

Меня.

Это было паршивое фото, снимок нескольких лет давности, до того, как у меня появился шрам. На лице двухдневная щетина. Тогда я носил длинные волосы, а теперь стригся коротко. Может, истинный профи и узнал бы меня по этой фотографии, но я сильно сомневался, что это удастся случайному прохожему.

Зато снимок Мартреля был великолепен. Его лицо имело слишком много отличительных черт, чтобы остаться неузнанным. Но у нас здесь Нью-Йорк, в нем восемь миллионов народу, и каждый человек большей частью занят собственными заботами. При известной осторожности мы могли бы ходить по улицам, не опасаясь быть узнанными.

Статья была достаточно подробной, излагались даже подробности бегства Мартреля. Хотя ничто не указывало на его местонахождение, высказывалось предположение, что похитителями были политические идеалисты советского типа, связанные с американским гражданином, подозреваемым в нескольких преступлениях, личностью, готовой работать на любого, кто платит.

Единственное, чего в статье не хватало, — это моего имени. Я не был опознан и немедленно выразил живую благодарность полковнику Корбинету за такой подарок.

Когда Мартрель, наконец, проснулся, я принес ему кофе и показал газеты. Его рот превратился в жесткую прямую черту, пока он разглядывал фотографии.

— Значит, мы не можем разгуливать по городу при дневном свете, по крайней мере пока этот номер находится на щитах?

— Хорошо бы не рисковать, — сказал я. — Следующий номер сообщит о чем-нибудь еще, а люди забывают быстро. Подождем до вечера.

— Здесь?

Что-то меня беспокоило. Водитель грузовичка должен был бы уже вернуться домой. Если его задержали для допроса, он мог бы недолгое время поводить их за нос, сообщив неверный адрес, но они проверят и узнают, что он лгал. Пошлют копов на поиски следов грузовичка, и рано или поздно кто-то его припомнит и укажет квартиру.

— Нет, не здесь.

Я открыл шкаф, достал пару комбинезонов и передал их Мартрелю:

— Примерьте-ка. Я хотел бы убраться отсюда.