Вес в этом мире

Очень хорошо, после стольких колебаний высказывание оказалось безупречным. Я беру назад то, что касалось смены обстановки. Я съеживаюсь и сгораю от стыда. Вижу, ты уже готова уехать. И что после этого я могу тебе сказать? Поезжай и бросайся в объятия Армстронга. А кстати, ты уверена, что этот Армстронг готов дать тебе все то, чего ты ожидаешь от него?

Между прочим, я ожидаю кое-чего и от себя самой.

О, безусловно, это я считал само собой разумеющимся. А Армстронг, раз уж мы заговорили о нем, — что он увидел в тебе?

Мы познакомились на одном международном форуме, а потом я ездила к нему, в его колледж: мне нужно было, чтобы он направил меня в одной работе, которой я занималась самостоятельно, то есть она не имела никакого отношения к планам факультета. Тогда я провела там неделю, много общалась с Армстронгом и рассказала ему, что за этой работой на самом деле скрывается куда более обширный, более важный проект — чтобы объяснить тебе в двух словах: заново перечитать романтиков в свете современных концепций. Не буду рассказывать подробно: это ни к чему, да и момент, думаю, неподходящий. Вкратце: ты знаешь те строки Йейтса[15], которыми открывается книга Абрамса о романтической теории и критической традиции? Погоди, сейчас вспомню: that soul must become its own betrayer… its own… deliverer, the one activity: the mirror turns lamp [16]. Зеркало обращается в лампу. Ну так вот, я пытаюсь перечитать английских поэтов-романтиков в свете неуверенности, неопределенности, столь характерных для современности. Понимаешь?

Да, конечно. И Армстронг был ошеломлен…

Пожалуйста, без дерзостей. Разумеется, он не был ошеломлен, но сказал, что если я хочу работать над этим серьезно, он сумеет найти способ взять меня в свой колледж. А это значит, что я могу рассчитывать на все его знания, на все, чем он располагает; иначе говоря, речь идет о возможности обосноваться на небе, чтобы написать работу об ангелах.

И все это за одну-единственную неделю. А ты еще говоришь, что не ослепила его. Ладно, скажем так: ты соблазнила его. Или сама поддалась его непреодолимому шарму.

Не надо мерить всех по себе.

Ладно, дорогая, не злись. Так, значит, ты ослепила его всего за неделю?

Всего за неделю? Я же рассказываю тебе о событиях двухлетней давности. С тех пор я не раз бывала там, и даже как-то летом, во время отпуска, мы некоторое время жили там, в коттедже, куда более симпатичном, чем этот твой паршивый дом. А кстати, я не говорила тебе, что у тебя отвратительный вкус, а еще — что ты старый и лысый?.

Рюмочку бренди?

Что это такое?

То, что ты назвала бы коньяком.

Я не понимаю тебя.

И не нужно. Так ты хочешь?

Если тебе все равно, я предпочитаю виски.

Виски у меня абсолютно вульгарное, зато бренди — кстати, оно произведено в Ламанче — столетней выдержки.

В вопросах, касающихся напитков, я тоже достаточно вульгарна, так что давай свое виски. Оно, случайно, не из Сеговии?

Нет, довольно-таки шотландское.

Как раз то, что требуется.

Скажи мне одну вещь. На что ты живешь?

Я могу узнать о причине этого вопроса?

Никаких причин. Очень простой вопрос. Мне интересно, хватает ли тебе денег, чтобы жить так, как тебе хочется.

Уж не собираешься ли ты уклониться от темы нашего разговора?

Ни в коем случае. Просто я вижу тебя в этом доме, в окружении этих вещей… вот мне и пришло в голову спросить.

Ты хочешь сказать, что моя скромность граничит с нищетой.

Скромность? По-моему, этот дом весьма неплохо обустроен. Это тот же дом, где вы жили?

Да, его купила Сара. Я сам не смог бы.

Должна сказать, что дом вполне хорош, и, если не считать беспорядка, свойственного тебе как представителю мужского пола, и еще кое-какой дряни, скромностью в нем и не пахнет. Скорее наоборот.

Тогда зачем ты спросила, хватает ли мне денег?

Я тебя спросила об этом?

Ну, ты ведь примерно это имела в виду.

Ты хоть отдаешь себе отчет, до какой степени ты подозрителен? Я могу задать этот вопрос любому знакомому, и он мне преспокойно ответит. А у тебя просто какой-то извращенный ум.

Возможно, я чересчур старомоден, но я никогда не задал бы человеку вот так, в упор, подобного вопроса.

Прости, но мне ты задавал и куда худшие вопросы. Видишь ли, я для тебя по-прежнему — студентка, ученица, а не друг и, следовательно, не имею права задавать такие вопросы профессору.

Ладно, ладно, извини. Полагаю, я просто не умею избегать этого антипатичного тона, я не привык, я не знаю, как это сделать без насилия над собой, так, чтобы не звучать фальшиво. И притворяться не буду, мне это было бы трудно, и вообще я терпеть этого не могу. А кроме того, ты ведь хорошо меня знаешь, отчего же ты так удивляешься?

Действительно, я и сама не понимаю, почему до сих пор удивляюсь. Хотя, с другой стороны, в любом случае неприятно, когда с тобой разговаривают подобным тоном.

Ну ладно, давай оставим. Я постараюсь, чтобы хорошее отношение перевесило привычку, посмотрим, насколько естественно это у меня получится.