Весь Владимир Арсеньев в одном томе

Громадное количество воды, выносимое обоими протоками, не могло вместиться в русло реки. Ее вздымало кверху большим пузырем, который все время перемещался и подходил то к одному, то к другому берегу реки. Вода точно кипела и находилась в быстром вращательном движении, разбрасывая по сторонам белую пену.

На вершине водяного бугра время от времени образовывалась громадная воронка. Она появлялась сразу, быстро увеличивалась в размерах, производила всасывающий звук и затем так же неожиданно исчезала. Гольды причалили к берегу и начали разгружать лодки. Часть гольдов принялась переносить грузы, а другая пошла осматривать и исправлять просеку, устроенную для переволока. Старые порубки и сильно потертый на земле колодник указывали, что переволок этот существует давно и не мы первые и последние пользуемся им, чтобы обойти опасный сулой стороной.

У гольдов были две охотничьи собаки. Мы заняли их места в лодках, и четвероногие пассажиры должны были теперь бежать по берегу и часто переплывать протоки. Первая встреча гольдских лаек с нашими собаками носила враждебный характер. Они недружелюбно поглядывали друг на друга, скалили зубы, но потом подружились и побежали вместе догонять лодки, успевшие уйти уже далеко вперед. Лайки бежали впереди, а наши собаки — сзади. Последний раз мы видели всех их на левом берегу Анюя и рассчитывали, что они прибегут после переволока. Но когда мы принялись перетаскивать лодки в обход сулоя, собаки появились на другой стороне. Лайки и две наши собаки побежали дальше, а одна легавая поплыла прямо через Анюй. Напрасно казаки гнали ее прочь и бросали камнями.

Она не замечала опасности и едва отделилась от берега, как сильная струя воды подхватила ее и понесла к сулою. Несчастное животное попало в водоворот и на наших глазах утонуло.

В этот день мы прошли только восемь километров и заночевали в стойбище Котофу Датани, состоявшем из трех юрт, в которых жило шесть мужчин, пять женщин и двое детей.

Перед сумерками я хотел было пройтись вдоль берега с ружьем, но обилие мошкары принудило меня вернуться в фанзу. Рассчитывали мы отдохнуть и подкрепиться сном, но подверглись нападению несметного количества блох, не давших ни на минуту сомкнуть глаз. Когда стало светать, я оделся и вышел из фанзы.

Было холодно и сыро. Серое небо моросило дождем. В сухой протоке (позади гольдского жилища), которую я вчера перешел, не замочив ног, появилась вода. Значит, Анюй начал выходить из берегов. Я вернулся назад и стал будить гольдов.

Часа через полтора мы покинули стойбище Котофу Датани и опять пошли на шестах против воды. В этих местах Анюй имеет широтное течение с легким склонением к северу. С левой стороны находятся два урочища, а выше их протока Колдони. Около устья последней приютилась еще одна гольдская фанзочка Сира. Я думал, что мы пройдем дальше, но усиливавшееся ненастье позволило дойти лишь до последней гольдской фанзы Тахсале.

Спустя часа полтора после нашего прибытия, когда мы сидели на канах и пили чай, в помещение вошла женщина и сообщила, что вода в реке прибывает так быстро, что может унести все лодки. Гольды немедленно вытащили их подальше на берег. Однако этого оказалось недостаточно. Поздно вечером и ночью еще дважды оттаскивали лодки. Вода заполнила все протоки, все старицы реки и грозила самому жилищу.

Это наводнение принудило нас просидеть на одном месте целую неделю. Томительно долго тянулось время. Я занимался этнографией и собирал сведения о гольдах и соседях их удэхейцах. Между прочим, здесь я узнал, что Анюй в верховьях течет некоторое время вдоль западного склона Сихотэ-Алиня, охватывая истоки Хора, а после принятия в себя притока Гобилли, текущего ему навстречу, поворачивает на запад, уклоняясь то немного к северу, то к югу, и впадает в протоку Дырен. От гольдов я также узнал, что сородичи их живут только по нижнему течению реки, а удэхейцы — выше, до местности Улема, а в верхней половине Анюй совершенно необитаем. Далее те же гольды сообщили, что для того, чтобы достигнуть моря, нам потребуется времени по крайней мере суток тридцать.

Впоследствии я узнал, что не только наводнение являлось причиной нашей задержки, но были и другие обстоятельства. Дело в том, что гольды боятся Анюя и выше фанзы Тахсале никогда не заходят. Им было известно, что удэхейцы собирались спускаться на ботах вниз по реке, и они решили здесь ждать их в Тахсале, чтобы передать нас, а самим ехать домой. Они не ошиблись в расчетах. Действительно, 9 июля сверху пришли удэхейцы на двух лодках.

В тот же день утром мы попрощались с гольдами и вручили судьбу свою в руки настоящих лесных людей, тогда еще мало затронутых цивилизацией.