Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М.

- Саам приду, - мы пожали особым образом руки, улыбнулись друг другу, и разошлись.

Вечером малышей отвели в игровую комнату, ребят постарше собрали, кто хотел, в классе. Оказывается, во время школьных занятий здесь проходят уроки.

Малыши хотели играть со мной, но я отпросился у них, решив посетить класс, надеясь взять там книжку, и почитать. Однако получилось ещё лучше! Пашка тоже пришёл, мы сели за одну парту, и стали обсуждать, какая техника лучше подходит для развития кистей рук. Он принёс тонкую шёлковую нить, и мы долго завязывали на ней узелки, одной рукой. Потом развязывали.

Я предложил покатать между пальцами голыш. У Пашки здорово получалось! Голыш буквально испарялся у него из ладони, в то время, как у меня проваливался. Мы так увлеклись, что не заметили, как пришло время расходиться по местам, уже десять часов.

Придя в свою палату, я разделся и улёгся в чистую постель. Минут через пятнадцать к нам пробрался Пашка.

Заперев за собой дверь, он, при свете ночника нашёл меня.

- Подвинься, - залез он ко мне под одеяло. Мы прошептались с ним половину ночи. Пашка рассказал свою невесёлую историю, я ему свою. Ребята в палате не спали, слушали. Думаю, в их короткой жизни тоже было мало сладкого, но наша жизнь, наполненная постоянными тренировками и болью, потрясла даже их. А я вспоминал о родном доме с любовью и ностальгией. Жила память о Лиске, как она заботилась обо мне, утешала, смазывала ссадины зелёнкой, не смеялась над моими слезами.

- У меня не было сестры, - вздохнул Пашка, - только старшие братья. Ты знаешь, что это такое?

- Знаю, - согласился я. Пашка попал в детдом, почти как я. Все в розыске, скрывались. Пашку взяли тёпленьким, дома. Он дДумал, никто не знает, что он живёт один, без старших..

- Да нормально было, - говорил Пашка, - дрался, был битым, собралась команда, весело жили, потом уже на деньги дрались. Пока не пришёл новый директор. Порядки скотские завёл. Все, кто мог, разбежались. Несколько раз возвращали. Теперь, думаю, за колючку посадят.

Я промолчал. У самого будущее в тумане. Так и заснули. Утром он вышел, когда позвали на завтрак.

Больше я его не видел. Наверное, нашли, куда поселить на ПМЖ.

Я уже стал привыкать к размеренному образу жизни. Попросил у начальства позволения бегать во дворе по утрам, заниматься на детской площадке.

Нас вообще можно было не закрывать, территория была огорожена, на заборе колючка.

Немного освоившись, водил ребят после отбоя в туалет. Дежурный смотрел на это сквозь пальцы, ему спокойнее.

Сначала хотели навесной замок повесить, потом махнули рукой: единственный выход проходил через дежурного, а решётки на окнах везде одинаковые.

Но всё когда-нибудь кончается. На третий день моего пребывания в распределителе нашёлся сопровождающий, которому надо было ехать в наш город по делам. Заодно и меня доставит, куда надо.

На этот раз это была крупная женщина, лейтенант милиции. На меня она даже не смотрела.

Приняла, как груз, по накладной, посадил меня в машину вооружённый милиционер. На этот раз в заднее отделение, где перевозят задержанных преступников.

Привезли на вокзал, милиционер провёл нас в купе, лейтенантша открыла свой чемоданчик, достала оттуда… настоящие кандалы.

Я, конечно, видел кандалы только в кино, эти были больше похожи на наручники с цепью, примерно полметра длиной. Парень приказал мне сесть на лавку и положить ногу на стол.

Когда я положил ногу на стол, он застегнул один конец кандалов за щиколотку, второй – за стойку, которая поддерживала столешницу. Козырнув моей сопровождающей, милиционер вышел.

Я снял свой рюкзак, поднял лавку и сунул его внутрь. Цепь позволяла вставать, немного двигаться, можно было даже лежать, головой к двери.

Моя сопровождающая тоже устраивалась. Сняла китель, оставшись в одной форменной рубашке и юбке, я, к примеру, был одет в те же шорты и футболку, жарко было. Остальную одежду, чистую и выглаженную, я осторожно сложил в рюкзак.

Моя сопровождающая, тем временем достала из чемоданчика какую-то книгу, уселась поудобнее и погрузилась в чтение. На меня она не обращала никакого внимания.

Подумав, я решил пока посмотреть на пейзаж за окном, потом можно будет поспать.

Пейзаж мне скоро наскучил, я достал свой рюкзак, потому что до подушки мне было не добраться, осторожно положил его на лавку и лёг, прикрыв глаза.

Никто мне не мешал, не досаждал разговорами, мне даже понравилось.

Ближе к вечеру женщина оторвалась от книги, покопалась в чемоданчике и разложила на столике различную снедь. Я ощутил запах жареной курицы, в животе заурчало. Не глядя на меня, лейтенантша разложила всё это на столе, но ни к чему не притрагивалась.

Моё недоумение развеялось, когда к нам в купе зашёл молодой капитан милиции. Закрыв за собой дверь, он вынул из-за пазухи бутылку коньяка, поставил на столик.

- У тебя тут сесть негде, - осмотрелся он.

- Закинь его на верхнюю полку, - лейтенантша подала капитану ключ от кандалов.