Весенняя лихорадка

— О Господи, не та пластинка, — сказал полицейский в сильном расстройстве. — Я хотел «Матушку Макри».

Наутро Глории Уэндрес пришло на дом заказное письмо:

Дорогая Глория.

Вижу, ты нисколько не изменила свою достойную сожаления манеру не являться на назначенную встречу, или ты не сознавала, что у нас сегодня была назначена встреча? Я сегодня с большими затруднениями приехал в Нью-Йорк, надеясь встретиться с тобой и поговорить о деле, которое мы оба хотим уладить. Привез названную тобой сумму, она слишком велика, чтобы разъезжать с ней, особенно в такое время, как это.

Пожалуйста, постарайся быть дома завтра (в понедельник) между двенадцатью и часом, я сделаю попытку связаться с тобой по междугородному телефону. Если не получится, попытаюсь созвониться с тобой снова в то же время во вторник.

Если бы ты представляла, как сложно мне приезжать в Нью-Йорк, то была бы более тактична.

Второпях

Д.Э.Р.

Глория прочла это письмо под вечер в понедельник, когда возвратилась домой, проведя ночь с Лиггеттом.

— Бедняжка, — сказала она, закончив. — Если бы представляла, как сложно, надо же!

4

Эдди Браннер был простым калифорнийцем. Одним из тех молодых людей, которые из-за роста и телосложения выглядят нескладными, если на них не практичный костюм яхтсмена или фрак за сто пятьдесят долларов. Рост шесть футов два дюйма не делал его внешность внушительной. Разговаривая, он всегда делал один и тот же жест — водил руками так, будто держал в них баскетбольный мяч и собирался забросить его в корзину. Не мог говорить оживленно, если не стоял, но он редко говорил оживленно. Как все калифорнийцы, Эдди любое утверждение сопровождал непременной оговоркой: «Думаю, сегодня пойдет дождь… По-моему, Герберт Гувер не станет следующим президентом… У меня только два доллара, вот и все».

За два года в Нью-Йорке у него было четыре, от силы пять хороших месяцев. В Стэнфордском университете [23]он был располагающим к себе, но не популярным. Популярные мужчины и женщины в колледже ставят себе цель быть популярными. Располагающие к себе не делают того, что вызывает антипатию. Эдди Браннер делал забавные рисунки. За пределами Стэнфорда он был известен больше, чем там, потому что его рисунки перепечатывали университетские журналы. Он взял работы прежних университетских художников-юмористов — в частности Тейлора из Дартмутского колледжа — и создал характерный комический тип. Рисовал маленьких мужчин с выпученными глазами, голова и тело их выглядели приплюснутыми. Подпись Эдди представляла собой ребус: заглавное В и маленький нарисованный бегун [24]. Она была крохотной, поскольку его рисунки были маленькими. В колледже он по мере возможности не рисовал женщин; при его технике у женщин были бы толстые ноги и маленькие, приземистые тела. Иногда он рисовал женскую головку как иллюстрацию к остротам на тему «Он — Она», которые большей частью писал сам.

«Стэнфорд чапарель» благодаря рисункам Эдди занимал высокое неофициальное место среди юмористических университетских ежемесячников в течение трех лет, пока он сотрудничал с этим журналом. На первом курсе Эдди ничего не делал, и его едва не исключили из-за непреодолимой лени, любви к некоторым грампластинкам и к одной девушке.