Весенняя лихорадка

На весенние каникулы Глория возвращалась в компании пяти девочек. Поезд был скверным, день холодным, и всякий раз, когда поезд останавливался, мужчина, почти окруженный шестью девочками, поднимался и закрывал дверь за вышедшими пассажирами, которые оставляли ее открытой. Закрыв, он возвращался на свою скамью, третью от двери, и принимался дремать. Глорию всю жизнь увлекал и удивлял храп, а этот мужчина храпел. Из-за этого он ей понравился, на следующей остановке она встала и закрыла дверь, так как ее скамья была от двери второй. Мужчина улыбнулся, несколько раз кивнул и сказал спасибо. На Центральном вокзале, где мать встречала ее, этот мужчина с портфелем и сумкой в руках подошел к миссис Уэндрес, которая приветствовала вышедшую первой из вагона Глорию, сказал: «Хочу поздравить вас с манерами и предупредительностью вашей дочери. Очень вежливая и воспитанная девочка», — улыбнулся и ушел. Миссис Уэндрес захотелось узнать, кто этот человек, — она понимала, что священник или учитель, и подумала, что он, должно быть, из школы, где училась Глория. Глория предположила, что догадывается, чем вызвана его любезность, и рассказала матери. Мать посмотрела на поднимающегося по пандусу мужчину, но ее инстинктивная тревога быстро улетучилась. «На свете есть хорошие люди», — успокоила она себя. Ей было легко так подумать; манеры Глории доставляли матери радость и гордость.

С каникул Глория возвращалась с одной девочкой, но они сидели не вместе. Она была недовольна перспективой ни с кем не разговаривать до конца пути и очень обрадовалась, услышав мужской голос: «При такой замечательной погоде беспокоиться о двери нам не понадобится». Это был тот самый человек, который храпел. Он спросил Глорию, где она учится, сказал, что знает в этом интернате нескольких девочек, назвал их имена, спросил об успехах в учебе, о том, как ей нравятся учителя вообще, сообщил, что сам один из них, если можно назвать учителем директора школы.

Не совсем случайно этот человек оказался и в поезде, на котором Глория возвращалась в Нью-Йорк по окончании учебного года. С ней было много подруг, но она увидела его и заговорила с ним как со старым знакомым. На сей раз мать опаздывала на Центральный вокзал, а он медленно шел сзади. Глория сказала подругам, что подождет мать, а мужчина, увидев, что она одна, подошел к ней и сказал, что поможет ей взять такси. Предложил даже подвезти ее.

Все было очень просто. Два дня спустя Глория во второй половине дня зашла в отель, где он остановился, и ее отправили наверх с посыльным, потому что этот человек постоянно останавливался в этом отеле, был известен как респектабельный учитель и, видимо, ожидал ее, но забыл предупредить об этом. Не прошло и месяца, как он приучил Глорию нюхать эфир и получать от этого удовольствие. От этого и от всего прочего, что происходило в его номере.

Глория виделась с ним реже, чем хотелось бы; встречаться они могли только в Нью-Йорке. Она провела там еще два года, но подготовительных курсов для поступления в колледж не окончила. Заведующая интернатом обнаружила в комнате Глории бутылку джина, и ей предложили не возвращаться. Мать слегка встревожилась, но приписала это тому, что Глория становится очень популярной у мальчиков, и в глубине души была рада; подумала, что история с Боумом забылась. У мальчиков Глория была чрезвычайно популярна и в менее строгой школе могла бы превосходить всех по числу поклонников. Она поступила в другую школу, сдала экзамены, необходимые для поступления в колледж Софии Смит [30], но потом передумала. Решила заниматься искусством. В Нью-Йорке. Живя в своей квартире.

Дядя радовался ее популярности, для него это было всего спокойнее. Он не прощал себе, что привел Боума в дом, но и не брал всю вину на себя. Популярность Глории возмещала это, Вандамм был человеком без предрассудков и в спорах между сестрой и племянницей неизменно принимал сторону последней.