Весенняя лихорадка

— О, Норму Ширер в фильме «Пусть незнакомцы целуются».

— Вот как? И понравился тебе фильм?

— Не особенно. Правда, Ширер понравилась. По-моему, она очень привлекательна.

— Она канадка. Из Монреаля. Знаешь, Монреаль в Новой Шотландии, — сказал Эдди.

— Монреаль не в Новой Шотландии.

— Знаю. А «Пусть незнакомцы целуются» не идет в «Стрэнде», если тебе интересно. Мне, разумеется, все равно, только не знаю, почему ты думаешь, что мне нужно лгать.

— Ну, я могла перепутать название кинотеатра.

— Нет. Название кинотеатра перепутать могла, но не название фильма, а «Незнакомцы» уже не демонстрируются на Бродвее. Так что не лги больше, чем необходимо.

— Если захочу, буду лгать. Что я делаю, тебя не касается.

— Мне ты часто лгать не будешь, так как меня не будет рядом.

— Почему? Ты уезжаешь?

— Нет. Куда мне ехать? Просто не буду с тобой видеться. Не хочу видеть тебя, раз ты мне лжешь. Я знаю о тебе почти все, что можно знать, и ничего не имею против той жизни, какую ведешь, потому что это твое дело. Только не трудись лгать мне. Приберегай ложь для тех, кому ты вынуждена лгать.

Эдди засмеялся:

— Разве что хочешь попрактиковаться на мне. Кстати, тебе это не помешало бы. Не думай, что Норма поверила в ту историю о вымышленном двоюродном брате и проигранной в карты одежде. За кого ты принимаешь людей? Думаешь, у них нет никакой сообразительности? Знаешь, это оскорбительно — выдумывать нелепую историю для объяснения того, что не нужно объяснять. Видишь ли, Норма моя девушка, и относительно нас у нее нет никаких заблуждений.

— Ты объяснил ей?

— Конечно, объяснил.

— Как? Что ты ей говорил?

— Сказал, что у нас с тобой нет романа.

— Кто затронул эту тему? Ты заговорил первый, или она спросила тебя? Как это получилось?

— Не знаю, — сказал Эдди и задумался. — Это произошло, когда мы только познакомились. Она спросила, влюблен ли я в кого-то, я ответил — нет, а она спросила, что у меня с девушкой по имени Глория, с которой, как ей кто-то сказал, я постоянно вижусь. Кроме твоего имени, она ничего не знала. Я ответил, что ты платоническая подруга, вот и все.

— Все ли?

— Почти. Остальное не стоит повторять.

— Не сказала она, что если мы с тобой платонические друзья, то ты у меня единственный платонический друг?

— Нет. Не совсем так.

— Не совсем, да? Но ты знаешь, она сказала что-то в этом духе, разве нет?

— Слегка в этом духе. Ну какого черта, Глория, да. Она не так выразилась. Спросила, как я могу видеться с такой хорошенькой девушкой, как ты, и поддерживать платоническую дружбу.

— И ты разозлился, так как решил, что она смеется над тобой. Не очень лестно быть единственным мужчиной, с которым я не спала.

— Тут ты ошибаешься. Сейчас поздно начинать злиться по этому поводу.

— А ты злился когда-нибудь?

— Нет.

— Почему?

— Не знаю.

— Потому что я для тебя непривлекательна?

— Нет. Не поэтому.

— Ну а тогда почему?

— Мы не начали с этого, вот единственная причина, которую могу сейчас назвать. Хочешь узнать психологическую?

— Да.

— Так вот, у меня ее нет. Хочешь еще вина?

— Да, видимо, мне нужно выпить вина из зеленого винограда.

— О Господи, — сказал Эдди. — Думаешь, я считаю тебя зеленым виноградом, потому что Норма мне нравится больше, чем ты.

— А что? Разве это не правда?

— Нет, конечно.

— Я не нравлюсь тебе, потому что ты считаешь себя стоящим выше. Ты все обо мне знаешь и поэтому ни разу не предлагал мне спать с тобой.

— Я предлагал тебе спать со мной.

— Да. Спать с тобой. Добрый самаритянин. Когда я пьяная и ты думаешь, что у меня будут неприятности, если в таком виде явлюсь домой. Ты спрашивал, буду ли я спать в твоей квартире. Да ведь это самое оскорбительное, что ты можешь сказать. Это показывает, как ты ко мне относишься. Ты выше моей привлекательности. Ты мог бы спать со мной и ничего не чувствовать.

— Господи.

— Да, Господи. Я нехороша. Меня нельзя касаться. Ты осквернишься, если коснешься меня. Вот как ты ко мне относишься, разве нет?

— Нет.

— Да! Ты ненавидишь меня, Эдди Браннер. Видеть меня не можешь. Ты стоишь настолько выше меня, черт возьми, что…

— Перестань.

— Почему? Потому что говорю слишком громко? Смущаю тебя тем, что говорю слишком громко? Дело в этом, так ведь?

— Ты говоришь не шепотом.

— А почему бы нет, черт побери? Эй! Вы! — позвала Глория одного из пожилых итальянцев.

— Вы мне, мисс?

— Да. Подойдите.

Пожилой мужчина подошел и прикоснулся к шляпе. — Да.

— Я говорю слишком громко?

— О нет. Ничего подобного, мисс. Развлекайтесь.

Итальянец улыбнулся Эдди.

— Я не спрашивала, можно ли мне развлекаться. Я спросила, не слишком ли громко говорю.

— О нет. Мы ничего не имеем против, — сказал итальянец.

— Мой громкий голос не мешает вашей карточной игре?

— Нет. Нет. Нисколько.

— Ладно. Можете идти.

Пожилой мужчина посмотрел на нее, потом на Эдди, улыбнулся ему, затем коснулся шляпы и вернулся к игре. Объяснил по-итальянски причину перерыва, все игроки повернулись, посмотрели на Глорию и возобновили игру.

Эдди продолжал есть.

— А ты сидишь себе, — сказала Глория.