Весенние ласточки

— А что? Будет тесновато, вот и все. Во всяком случае, я вам ничего не говорила и ничего не заметила…

Жак распечатал письмо. Лора, ссылаясь на необходимость что-то сообщить, назначала ему свидание после полудня. Жак не виделся с нею после того, как они встретились на улице, он перестал бывать у Брисаков. Отец упрекнул его:

— Ты им обязан, об этом не следует забывать. Да и вообще он может тебе еще пригодиться. Будь с ним хотя бы вежлив и, вернувшись после отпуска, передай привет от меня.

Жак хотел выполнить эту просьбу и зашел в кабинет к заведующему погребом. Но у того как раз шло объяснение с заместителем, и Жак был встречен очень нелюбезно.

— Ты же знаешь, что я не люблю, когда меня беспокоят на работе. Приходи домой.

Жак обиделся и решил, воспользовавшись случаем, окончательно порвать с Брисаками; в конечном счете ему дороже было хорошее отношение товарищей, чем это отвратительное для него покровительство.

Письмо Лоры ему польстило. Если эта гордая, капризная девушка пишет: «…несмотря ни на что, остаюсь вашим другом», — значит, она здорово в него влюблена. Но как пойти на свидание? Скрыть это от Жаклины? Ведь речь идет о каком-то касающемся его важном сообщении… эта фраза была дважды подчеркнута, и Жак решил повидаться с Лорой. Кстати, всегда можно объяснить Жаклине, почему он пошел, и, если он прав в своих подозрениях, лучше сразу же покончить со всеми недоразумениями.

Он попросил старика Жюля подежурить за него во вторую половину дня.

— Ладно, — ответил тот, — но ты заменишь меня сегодня вечером.

— Никак не могу. Я отработаю за вас на будущей неделе.

— Терпеть не могу всяких махинаций. Тогда я беру выходной в воскресенье.

— Но вы же мне обещали…

— Ни за что, раз ты сам не держишь слова. Ты же должен был заменить меня сегодня днем…

— Ладно, я не уйду.

Все утро они не разговаривали. Жаку не очень-то хотелось выяснять отношения с Лорой, и он даже обрадовался, что так получилось. Но в тот час, когда Жюль должен был уйти, Жак увидел, что тот не переодевается.

— Вы не уходите?

— За кого ты меня принимаешь? Отправляйся на свои любовные свидания, тебе по возрасту положено. Старый Жюль еще не потерял чувства товарищества. Слышишь? Он еще умеет быть товарищем. Заруби себе это на носу.

Лора ждала Жака в Люксембургском саду. Она сидела в тени уже пожелтевших каштанов, на коленях у нее лежала раскрытая книга. Два соседних стула были заняты молодыми людьми, по-видимому студентами. Жак подумал, что эти молодые люди пришли вместе с Лорой, и в замешательстве прошел мимо нее… Она заложила страничку в книге и догнала его.

— Вы меня не заметили?

— Мне казалось, вы с друзьями.

— А если даже и так?

Они нашли укромный уголок и сели за большим кустом бересклета. Жак несколько мгновений рассматривал Лору. Она была в белой шелковой блузке, в очень широкой юбке и в таких тонких чулках, что Жак даже решил было, что у нее голые ноги. Причесана она была по последней моде: короткая стрижка, челка на лбу. Жак нашел нужным сделать ей комплимент:

— Вы одеты всегда с таким шиком, что вас можно и не узнать.

— Только не думайте, пожалуйста, что это ради вас. Впрочем, вам все равно…

— Я вас не понимаю.

— Вчера вечером вы прошли мимо, не заметив меня. Правда, вы были с кем-то.

— С невестой.

— Поздравляю…

Она посмотрела на него с такой грустью, что ему стало жаль ее.

— Простите, Лора, я не хотел вас огорчить.

В ответ она неестественно рассмеялась.

— Да что вы вообразили? За кого вы меня принимаете? Огорчить? Вот вас я в самом деле огорчу: вы будете скоро уволены с работы.

Накануне Лора безразличным тоном сказала отцу:

— Я только что встретила Жака… он был с девушкой.

— Красивой?

— Да, недурна… но бедно одета…

— Меня это не удивляет. Одебер вступил на дурной путь: политика, профсоюз… Ему необходимо переменить обстановку. Надо будет поговорить об этом с Клюзо. Я знаю, что старик Одебер не намерен ему больше помогать. А оставшись без работы, он вынужден будет вернуться в Бержерак. Потом он сам же мне скажет спасибо.

— Ты хочешь, чтобы его уволили? — спросила Лора.

— Я окажу ему этим большую услугу, да и тебе тоже.

— Мне бы не хотелось, чтобы это исходило от тебя.

— Тогда пусть он придет поговорить со мной и ведет себя смирно.

— Во всяком случае, не воображай, что я ему передам твои слова.

Но все же Лора, изорвав несколько черновиков, написала Жаку. На следующее утро прислуга занесла письмо консьержке Томасен.

Сообщение Лоры не особенно удивило Жака.

— Как я понимаю, этим вниманием я обязан вашему отцу.

— Я запрещаю вам плохо говорить о папе. Он вам хочет добра.

— Странный способ делать добро.

— Но вы же сами избегаете отца!

— По-вашему, я должен прийти к нему с повинной? Нет, Лора, такой хлеб мне не по вкусу.

— А что же вы будете делать, если вас рассчитают?

— У меня есть профессия. Найду другое место.

— До чего же вы своенравный!

— Между вашим отцом и мной — стена. Не стану вам объяснять, это слишком долго…

— Имейте в виду, что, теряя место в ресторане, вы теряете и комнату.

— А я все равно уже подыскиваю квартиру.

— С тем чтобы там принимать своих возлюбленных?

— Нет, жену.