Весенние сны

– Ты видишь, мама? Ты видишь? Это Гайя! Лорели накрыла руку дочери своей ладонью.

– Да, вижу. Конечно, вижу! Твой отец – да благословит его Господь! – всегда был хозяином своего слова. Я... я всегда знала, что он обустроит для всех нас новое место. Видишь, он и правда все сделал, как хотел. О, моя Гайя... нет... наша Гайя! Мы снова дома... наконец-то...

У нее прервался голос, и она негромко всхлипнула, переполненная чувствами, с которыми без особого успеха пыталась справиться. Если бы только ее муж был рядом с ними сейчас... всегда.

– Боже мой, мама. Как это ему удалось? Откуда все это? Мне и во сне не могло присниться, что он в точности отстроит наш дом таким, каким он был тогда!

Лорели, не отрывая глаз от приближающегося поместья, прокашлялась.

– Я тоже не знаю, Анастасия. Но ты себе и представить не можешь, как твой отец любил Гайю и как было разбито его сердце, когда он уезжал оттуда.

Сейчас Анастасия начала понимать, что только безумная мечта вернуть прошлое могла подвигнуть человека на такое деяние – начать строить в одиночку, на пустом месте, в надежде на будущее, которое никогда могло не наступить. Какой же замечательный у нее отец! Ей захотелось поскорее встретиться с ним.

Кто-то пошевелился рядом с ней. Анастасия обернулась и увидела Хока. Господи, под наплывом чувств она напрочь про него забыла! Показав рукой на поместье, она спросила:

– Глазам не верится, правда?

– Да, – тихо ответил Хок. – Такого я еще не видел. В северной Аризоне нигде нет ничего похожего.

В голосе Хока явно слышалось смущение, как если бы он до конца не понимал, чем он, собственно, должен восхищаться и для чего вся эта красота здесь, в диком краю. Широкий греческий портал смотрелся странно в этой местности, где на мили вокруг можно было не встретить ни одного дерева. Но что Хок понимал отлично, так это страстное желание хозяина дома вернуть утраченное прошлое, все то, что он любил, возродить погубленную красоту. Это было отмщение тем, кто подло отнял у него все, что принадлежало ему по праву. Хок разделял такие чувства. Он тоже отомстит за все содеянное.

Чем ближе они подъезжали, тем меньше Гайя походила на призрак в ночи. Вскоре повозка достигла изгороди, что окружала участок вокруг дома. Она, как и дом, была выкрашена в белый цвет, на деревянной доске, висевшей над воротами, было глубоко вырезано название ранчо – «Гайя». Фургон въехал в ворота и по узкой дороге покатил к парадному входу.

По мере того как они приближались к дверям, Анастасия все сильнее сжимала рукой плечо матери. Лорели стиснула руку дочери, давая понять, что чувствует то же. Наконец фургон остановился перед лестницей, чьи ступени вели к широкой веранде. Какое-то время Лорели и Анастасия не могли двинуться с места и молча смотрели на свой новый дом, чувствуя, как прошлое, преодолевая безвозвратно ушедшие годы, возвращается и становится настоящим.

Входная дверь широко распахнулась, залив лестницу потоком света.

– Хулио, ты их привез? Они с тобой? – раздался встревоженный женский голос.

– Да, Мария. Они здесь.

В дверном проеме появилась маленькая женская фигурка, быстро сбежала по ступенькам и заторопилась к фургону.

– Слава Мадонне! Идите скорее, сеньора. Он ранен.

– Ранен? – переспросила Анастасия таким тоном, как если бы услышала это слово впервые.

– Вот этого я и боялась... – проговорила Лорели, слезая с сиденья на землю.

– Да, ранен! В него стреляли! Ему нужна помощь. Он ничего не разрешил нам делать, только кровь позволил остановить, все хотел дождаться вашего приезда. Идите скорее!

– Стреляли? Ранен? – в ужасе повторяла Анастасия вдруг онемевшими губами.

– Вещи я занесу потом, – сказал Хок, подталкивая девушку к краю фургона. Он соскочил на землю и, подхватив Анастасию под мышки, легко поставил ее рядом с собой и поскорее повел вперед, к Лорели. Он был уверен, что такое мог сделать только один человек – Ти Эл Латимер.

Лорели взяла Анастасию за руку и мягко ей сказала:

– Не теряй мужества, дочка. Он поправится, и мы будем этому свидетелями.

– Сеньора, пожалуйста, скорее!

– Хок, а ты? – Анастасия повернулась к Хоку, в то время как мать уже тащила ее за собой вверх по лестнице.

– Иди, ты нужнее в доме. Мне здесь есть чем заняться. Мать и дочь заторопились в дом, а Хок и Идальго вернулись к фургону.

– Я Мария Идальго, – представилась хрупкая женщина, пока они поднимались к парадному входу. – Если что нужно, сразу позовите меня.

– Спасибо вам, – благодарно ответила Лорели. – А теперь проведите нас к нему. А помощь ваша понадобится обязательно, но попозже.

Все вошли в просторный вестибюль. Анастасию отчего-то поразило, что он совершенно пуст. Она даже запнулась на ходу. Нет, внутри дом был совсем другим. Они проходили мимо комнат, и, бросая взгляд сквозь открытые двери, она видела все ту же пустоту. Ни ковров, ни драпировок, ни мебели, ни канделябров – вообще ничего. Все имело настолько нежилой вид, что Анастасия перестала смотреть по сторонам и заторопилась вслед за матерью и Марией на второй этаж.