Пациентка признается, что курит. Пробовала кодироваться, проходила иглотерапию.
– Но все бесполезно, – объясняет она, – потому что для меня курение – это избавление от стрессов. Как только у меня возникает тревога, я курю машинально. Чтобы чем-то заняться… То чаю попью, то к коту подойду, то звоню. Опять начались эти звонки. Они мне не нужны… Мне нужен отдых! Отец активно выступает против моего курения. Сам он бросил пить и хочет бросить курить. У меня истерика. Тем более – праздник. Он: «Я к ней больше никогда не подойду. Она мне не дочь».
– Я видела сон, – скорбным голосом продолжает Е. – Мой папа умер. Я его вижу в гробу. Белым. «Надо же, он не пережил смерть бабушки!» – думала про себя во сне. А ведь получается, что я внутренне отказываюсь от него! Он мне сказал: «Ты мне не дочь», – и умер для меня.
Когда я была маленькая, он пил. Они с мамой собирались разводиться. Я его защищала. «Мама хочет с тобой разводиться, а я хочу, чтобы ты с нами жил. Пойди лечиться, папочка!» Он заплакал и сказал: «Хорошо, передай им: я согласен лечиться!» Я его так любила!
Теперь у меня только мама и муж…
– Получается, – уточняю ощущение пациенткой ситуации, – что психологически он вышел из Вашей жизни, а фактически приходится жить с ним?
Задаю вопрос о возможности снимать квартиру. Пациентка и ее муж соглашаются, что в данной ситуации это нецелесообразно. Им не приходится жить в одной комнате с родителями.
Пациентка еще раз вспоминает, как она долго разговаривала с О., прежде чем выйти за него замуж.
– Наша встреча с О. как дар судьбы. После прошлой встречи между нами теперь нет стены – между нами энергообмен. Я говорила О., что каждая ссора – маленький кирпичик, и эти кирпичики создают стену, которая может загородить… Стена, лед – все это рассеялось. Праздник был хороший: вспоминали, что в этот день я дала согласие на брак, были смотрины…
Возвращается к разговору о курении:
– Не могу я бросить сигареты. Сажусь у окошка, смотрю вдаль… Курю, ухожу в приятные мысли и успокаиваюсь. Когда восстановлюсь полностью, тогда и брошу курить.
Я выражаю мнение, что по мере нашей дальнейшей работы тревога уменьшится, и ей будет легче оставить курение.
Пациентка заговаривает о новом направлении интересов:
– Для меня макияж – что-то вроде медитации. Люблю менять имидж: лицо, прически… Мне нравилось встречаться с О. еще и потому, что я целый час готовилась, а он меня в другой комнате ждал. Я знаю всю последовательность действий, слой за слоем, – не без удовольствия рассказывает Е. – Через два месяца, в июне, планирую пойти на курсы косметологов.
Интересуюсь, чем она еще может заниматься в свободное время. Оказывается, она может расписывать шкатулки под Палех, что подтверждает ее муж.
Пациентка еще раз возвращается к проблеме тревоги. Вспоминает, что когда училась, раза по два в месяц испытывала состояния тревоги, принимала перед сном реланиум, радедорм, а то и тизерцин.
В последние дни стали всплывать старые связи – вдруг начали объявляться знакомые, которых не видела очень давно. Я толкую это явление в положительном ключе: «Возможно, это значит, что Вы открываетесь к общению в настоящем».
Как бы оттягивая начало работы, она продолжает рассказывать:
– Вспоминаю детство, хорошие моменты, которые были. Кое-что вспоминаю из совсем раннего возраста! Как меня раздевали и клали на весы – холодный металл. Я кричала, мне было неприятно. Старую квартиру описываю, вспоминаю, как дедушка говорил мне: «Покажи глазками, где часики». Я показывала. «Какая умница!» Вспомню – рассмеюсь… Я оттягиваю работу, это будет очень-очень больно, – признается она и просит: – Направляйте меня.
– Ничего нет мудрее самого организма.
– Сделаю пять вдохов и выдохов, тогда начну.
Наконец я задаю инициирующий вопрос: «Что ощущаете?»
Е. физически затряслась и сообщила:
– Бьется все внутри. Овал – цилиндр… – держится за область солнечного сплетения.
– Продолжайте наблюдать и позвольте организму успокаиваться все глубже и глубже.