Вещи

Иногда они шли следом за покупателями; эти счастливые смертные чаще всего оказывались чьими-то доверенными лицами, служащими антикваров, личными секретарями или подставными лицами. Они шли за ними до чопорных домов на Освальдо-Крус, бульваре Бо-Сежур, улице Масперо, улице Спонтини, Вилле-Саид, авеню Руль. За решетками и живыми изгородями из кустов самшита виднелись усыпанные гравием дорожки, а небрежно задернутые занавеси позволяли заглянуть в просторные комнаты, в полумраке которых виднелись смутные контуры диванов и кресел, неясное пятно картины кого-нибудь из импрессионистов. Они поворачивали обратно, задумчивые, раздраженные.

Как-то они даже замыслили кражу. Они долго фантазировали, как, одевшись во все черное, с крошечным электрическим фонариком в руках, с отмычкой и алмазом для резки стекол в кармане проникнут ночью в какой-нибудь особняк, проберутся в подвалы, взломают дверь служебного лифта и проникнут на кухню. Это будет дом какого-нибудь иностранного дипломата или нечестным путем разбогатевшего финансиста, обладающего, однако, безупречным вкусом, хоть и дилетанта, но тонкого ценителя. Они изучат все входы и выходы. Будут точно знать, где находится маленькая мадонна двенадцатого века, овальное панно Себастьяна дель Пьомбо, акварель Фрагонара, два маленьких Ренуара, маленький Буден, Атлан, Макс Эрнст, де Сталь, коллекция монет, музыкальные шкатулки, бонбоньерки, серебро, дельфтский фаянс. Все их движения будут точными и решительными, как если бы они тренировались бесчисленное множество раз. Уверенные в себе, в своем успехе, невозмутимые, флегматичные Арсены Люпены современности, они будут действовать медленно, без спешки. Ни один мускул не дрогнет на их лицах. Один за другим они вскроют все шкафы, одну за другой снимут со стен картины и вынут их из рам.

Внизу их будет ждать машина. Они заправят ее еще накануне. Заграничными паспортами они тоже запасутся заблаговременно. Свой отъезд они подготовят исподволь. Чемоданы будут ждать их в Брюсселе. Они направятся в Бельгию, беспрепятственно пересекут границу. Потом потихонечку, не торопясь, распродадут свою добычу в Люксембурге, Антверпене, Амстердаме, Лондоне, Соединенных Штатах, Южной Америке. Объедут вокруг света. Будут долго странствовать, пока не надоест. Наконец осядут в какой-нибудь стране с приятным климатом. Где-нибудь на берегу итальянских озер, в Дубровнике, на Балеарах, в Чефалу, купят огромный дом из белого камня, затерянный в глубине парка.

Ничего этого они, конечно, не осуществили. Даже не купили ни одного билета Национальной лотереи. Самое большое, что они сделали, - это пустились в картежную игру; они открыли для себя покер, и он на какое-то время скрепил их угасающую дружбу; играли они с остервенением, которое временами могло казаться даже подозрительным. Выдавались такие недели, когда, охваченные азартом, они несколько дней кряду до рассвета просиживали за игрой. Играли они по маленькой, до того маленькой, что они могли почувствовать лишь привкус риска, лишь иллюзию выигрыша. И все же, когда, имея на руках две жалкие пары или, больше того, неполную масть, они разом выбрасывали на стол целую кучу фишек стоимостью не менее трехсот франков (старых) и срывали банк, выиграв шестьсот, а потом теряли этот выигрыш в три приема, затем возвращали обратно и даже прибавляли к нему еще столько же -тогда на их лицах появлялась торжествующая улыбка: они потягались с судьбой, их небольшой риск принес плоды - они воображали себя чуть ли не героями.

Обследуя сельское хозяйство, они объездили всю Францию. Они побывали в Лотарингии, Сентонже, Пикардии, Босе, Лимани. Навидались нотариусов старинного образца, оптовиков, чьи грузовики бороздят дороги доброй четверти Франции, преуспевающих промышленников, дворян-фермеров, вечно окруженных сворой рыжих псов и настороженных управляющих.