Вещие сестрички

– Да не усыпляла она никакие замки! – отрезала матушка. – Сказки это все, – прибавила она, косясь на приятельницу. – На самом деле она просто-напросто расшевелила время. Что, кстати, очень просто делается. Все в жизни через это проходят. Время – оно как резинка. Можно растянуть, можно отпустить, как кому нравится.

Маграт уже открыла рот, чтобы заявить, мол, вздор все это, время есть время, а каждая секунда длится ровно секунду, для этого-то время и существует, это его работа…

А затем ей вспомнились пролетавшие вихрем недели и вечера, гнетущие своей неподвижностью. Минуты превращались в часы, а некоторые часы истекали так быстро, что никакого течения она не замечала…

– Но ведь это просто игра воображения, – проговорила она. – Людское восприятие…

– Так и есть! – гаркнула матушка. – А как иначе? На нем все и основывается. И что это меняет?

– Только гляди не прыгни сразу на сто лет, – предупредила нянюшка.

– Самое хорошее число – пятнадцать. Круглое вдобавок, – задумчиво проговорила матушка. – Нашему парнишке без малого восемнадцать будет. Нашлем чары, разыщем его, направим куда следует, чтобы он явился по зову судьбы в замок, и все потом будут жить-поживать и добра наживать.

Маграт сочла за лучшее не оглашать свое мнение по этому вопросу. Лично она всегда считала, что о судьбе легко размышлять, а вот когда та действительно нужна, до нее ни в жизнь не докличешься.

Нянюшка Ягг щедро плеснула в свою чашку еще яблочного бренди.

– Все выйдет просто замечательно, – пробормотала она. – Хоть пятнадцать лет спокойно поживем. Если я ничего не путаю, тебе, после того как заклинание скажешь, еще надо будет успеть облететь замок до первых петухов.

– Да я не о том, – ответила матушка. – Пятнадцать лет нам ждать нельзя. Нельзя, чтобы Флем пятнадцать лет страной правил. Иначе соображать надо. Нет, я тут надумала все королевство на этот срок сдвинуть. – И матушка одарила своих подруг лучезарным оскалом.

– Что, весь Ланкр?

– Ага.

– На пятнадцать лет вперед сдвинуть?

– Ну да.

Нянюшка бросила взгляд на матушкино помело. На совесть сработанное устройство, сделанное на века, хотя с разгоном имеются некоторые сложности. Но у всякой вещи есть свой запас прочности.

– Не получится, – заявила нянюшка. – На все королевство его не хватит. Тебе же придется лететь до самого Пудренного пика, а потом обратно – до Гробоемного перевала. Просто магии не хватит.

– Не бойся, я и об этом подумала, – успокоила матушка. И снова лучезарно осклабилась. Зрелище было жутковатое. Потом поделилась своим планом.

Спустя минуту, когда ведьмы разошлись выполнять каждая свое задание, торфяная пустошь опустела и окунулась в безмолвие, нарушаемое разве что писком летучих мышей да нерешительным шебуршанием ветра в кустиках вереска.

Затем из ближайшей торфяной топи донеслось натужное бульканье, и очень медленно, окидывая ландшафт крайне недоверчивым взглядом, увенчанный мочалом сфагнума, из трясины появился трусливый обелиск.

Прогулка удалась. Поначалу Грибо полагал, что его новый знакомый вознамерился отнести его к Маграт Чесногк, однако тому, как видно, вздумалось сбиться с тропинки и поплутать немного по темной чащобе. Места, в которые они забрели, Грибо всегда считал заповедными. То была холмистая местность, испещренная множеством замаскированных ямок и маленьких, но очень злобных топей, покрытых туманом даже в самый погожий день. Грибо частенько наведывался сюда в расчете на то, что какой-нибудь приблудный бедняга-волк решит укрыться здесь на денек-другой.

– Где это видано, чтобы кот не мог сам найти дорогу домой? – процедил Шут. И вполголоса выругался.

Эту гнусную тварь требовалось доставить в дом нянюшки Ягг, который находился всего в нескольких улицах от замка, едва ли не в тени его стен. Но Шуту вдруг захотелось предъявить спасенную жертву взору Маграт, которую, как он полагал, это зрелище непременно вдохновит. Она же ведьма, а ведьмы всегда питали к кошкам слабость. В общем, она растает и, может, пригласит его на чашечку чая, а потом…

Он угодил ногой в очередную залитую водой рытвину. Под его стопой что-то яростно затрепыхалось, и Шут, ойкнув, отскочил в сторону. Прямо на шляпку некоего гриба с огромными полями.

– Слушай, котик, – сказал Шут. – Может, ты все-таки слезешь с меня? Найдешь тропинку, что ведет домой, а я за тобой следом пойду. Представители семейства кошачьих обладают способностью хорошо ориентироваться в темноте и безошибочно находить кратчайшие пути к месту своего обитания, – заявил он с тоской в голосе и медленно поднял руки.

Грибо, в качестве дружеского предупреждения, попытался было запустить когти в его ладони, но, к вящему своему изумлению, убедился, что латные рукавицы не восприимчивы к некоторым душевным порывам.

– Хороший мой котик, – пробубнил Шут, опуская кота на землю, – хороший котик, ну иди же, покажи мне, где наш домик… Наш, мой, твой, чей угодно…

Кошачья улыбка постепенно истерлась. В траве теперь сидел самый обыкновенный кот – ужасный как с улыбкой, так и без оной.