Вещий. Разведка боем

– Из-за Стены, рисовая. – По этому времени, почитай, знак высшего качества. Стоила бумага и впрямь недешево, но я купил десять листов наибольшего размера. Перья брать не стал: у самого гуси дома есть, а заточить перо – наука немудреная. Но чернила, тоже китайские, в бамбуковой трубочке, взял. Довольный покупками, я направился домой.

Подобрав во дворе несколько гусиных перьев, срезал ножом кончики, на разных перьях – по-разному. Надо было опробовать чернила и бумагу, приспособиться к перу.

Взяв лист бумаги, я по памяти набросал очертания Волги с изгибами, пунктиром нанес приблизительно линию земель, которые удалось осмотреть. Просто я привык подходить к любому делу основательно, чтобы не переделывать дважды одну и ту же работу.

Через неделю, перед Троицей, я снова совершил вылазку на чужие земли. Ничего подозрительного. Снова отметил осмотренные земли на своей самодельной карте.

А еще через неделю, уже на других землях, я заметил костры: не один и не два – десятки. Для большого войска маловато, но для малой орды, сабель в триста-четыреста – самое то. Для нападения на Нижний явно мало, но ведь и Волга начинается с ручейка. Вернувшись домой, я отметил подозрительное место.

За прошедшие три недели, в течение которых я составлял карту, она обросла многими подробностями. Я расспрашивал кормчих, рыбаков, охотников и наносил на схему реки, речушки, ручьи, деревни и городки, пристани, броды, удобные места для ночевок.

Увидев меня с пером над бумагой в первый раз, Елена очень удивилась:

– Так ты грамоте учен? Вот уж не думала. А книжицы почто не читаешь? Псалтырь или «Жития святых»?

– Нет у меня, недосуг как-то было.

– А сейчас чего рисуешь?

Как мог, я объяснил, что такое карта и для чего она нужна. Внимательно выслушав, Лена фыркнула:

– Мы и без карты твоей не заблудимся. Я всю жизнь в Нижнем прожила и не заплутала, а ежели не знаю чего, так у прохожих спросить можно.

Называется – я рассказал, а она – поняла. Как объяснить, что в лесу прохожих нет, а если и встретишь кого, так не всегда это человек доброжелательный, быстрее можно получить стрелу в грудь, чем совет, куда идти.

– Сама-то грамотная? Читать умеешь?

– Начинал учить когда-то батенька, да не успел, но буковки разбираю.

Так, мое упущение.

Я собрался и отправился на торг. Надо купить ей простую книгу и учить грамоте. Ладно, я не покупал книг, поскольку в продаже только книги на религиозные темы, с ними не полежать на диване – не детективы или приключения.

В книжной лавке выбор был не очень велик, да и ограничивался тем, что часть книг была на глаголице, а часть на кириллице. И все они были чисто православными – молитвослов, Библия, «Жития святых». Все рукописные и не дешевые.

Я выбрал чего попроще, с крупными буквами. Почти как букварь для детей. И, не откладывая в долгий ящик, начал занятия с Леной. Жена она мне, стыдно, коли читать не умеет. Сам владея грамотой, я как-то и не усомнился в том, что супруга грамотная.

Для начала я попросил ее показать знакомые буквы и пришел в тихий ужас. Ну как можно читать, если буква к – «како», буква е – «есть», часть гласных не пишется и слово выглядит как набор согласных? Или писал переписчик книгу по церковным канонам? Надо будет при случае поискать чего попроще. А сейчас я принялся объяснять, как читается каждая буква, как складываются слова. Ничего, лиха беда – начало, пойдет помаленьку, Лена – женщина неглупая. Потом еще и писать выучу.

А кстати, считать-то она умеет? Я задал ей несколько вопросов, оказалось – только до десяти. Хоть что-то. Надо и здесь ее подтянуть. В быту ей хватало и такого счета. Ну, сколько рубашек ей надо – одну, две, три. Сколько ложек купить? Тоже не больше десятка. Да и в скромном кошеле тоже не бывало монет больше десяти.

Поскольку я еще и упрямый, то теперь каждый день по вечерам, при свете масляного светильника, мы занимались чтением, писали и считали. Считали и писали угольком на отскобленной доске. Сначала получалось коряво, буквы были большие и неровные, но что можно спросить с человека, который только учится? Стиснув зубы, я повторял одно и то же, заставляя писать ровно, а из букв составлять короткие слова.

Чтение и писание шли лучше, чем арифметика, но упорным совместным трудом через полгода занятий мне удалось добиться успехов – читала и писала она сама, считала в уме, складывая и вычитая до сотни. Конечно, про корень квадратный и число «π» я молчу, но ей в этой жизни таких познаний и не надо.

Елена вошла во вкус учебы, и по вечерам я, лежа в постели, рассказывал ей о явлениях природы, о человеческом теле, о болезнях, о других странах. Конечно, в доступной форме, на понятном ей языке.

Для жены вечерние беседы стали как для малышей сказка на ночь. Бывали дни, когда наваливалось много дел, и, едва добравшись до постели, я мгновенно засыпал. О! Тогда утром Ленка ходила, надув губки, – не укоряла, нет. Она понимала, что мужчина должен работать и обеспечивать семью. Заработок – это святое. Но…