Вещность и вечность

Терезин

На стенах грязных грязи пятно.Колючая проволока. Окно.30 тысяч уснувших навеки.Однажды проснутся они и увидятСобственной крови реки.Я был ребенком назад два года,Мечтал о дальних мирах.Теперь я взрослый, узнал невзгоды,Я знаю, что значит страх,Кровавое слово, убитый день.

Не рассмешит меня дребедень,Не напугает чучело на огороде.При этом верю – все это сон,Колокол вздрогнет – и окончится он,Проснусь и вернусь я в детство,Оно, как дикая роза в шипах.Ребенок ущербный у матери на руках, —Она его нежит больше детей других.Дни моей юности – что ожидает их?Враг да удавка.Юность страшна. Страшен ее приговор:

Вот – зло, вот – добро, а вот твой позор.Там, вдалеке, где детство уснуло сладкоНа узеньких тропках Стромовского парка,Кто-то смотрит из дома. Но в том окнеОдно лишь презренье осталось ко мне.В ту пору, когда сады набирали цвет,Мать подарила мне божий свет,Чтобы я плакал.Я сплю на досках при свете свечном.Но время придет, и увижу в упор,Что был я всего лишь маленьким существом,

Таким же крохотным, как этот хорИз тридцати тысяч жизней,Замолкших тут.Однажды воскреснут на милой Стромовке они,Подымут холодные веки,Глянут во все глаза на текущие дниИ снова уснутНавеки.

И он умолк. Спустя какое-то время я сказала: “Прекрасное стихотворение. Спасибо. Только очень печальное. До слез. Но здесь, наверное, не место веселым стихам, да и мог бы ты их писать?” – “Нет, у меня бы не вышло. Да и зачем?” – “Ты любишь писать?” – “Мне легче, когда я пишу стихи. Это единственные мгновения, когда мне хорошо…”»[53]

Эрика Странска (22.5.1930—18.5.1944). «Домик». Коллаж. 1944.

Гануш Гахенбург

* * *

Кто я такой?Какого племени, роду?К какому я принадлежу народу?Кто я – блуждающий в мире ребенок?Что есть Отечество – гетто застенокИли прелестный, маленький, певчий край —Вольная Чехия, бывший рай?«Ведем». № 7

Бедржих Хофман (4.4.1932—19.10.1944). «Пейзаж». 1944.