Вещность и вечность

Когда мы сами что-то творим, мы не знаем, что выйдет, мы находимся во вдохновенном состоянии, которое иногда находит адекватную форму, а иногда и нет. Всякое создание – это преодоление идеи формой. Стало быть, ты ищешь форму той идее, которую ты хочешь выразить в чем угодно – в стихе, здании, картине, рассказе и т. д.

В таком состоянии ты попадаешь к детям, которым эти процессы знакомы как родные. Тебе не надо играть всезнающего взрослого, ты просто продолжаешь жить в том же поисковом поле.

Когда я начала работать с детьми, я писала рассказы и повести. Теперь, занимаясь со взрослыми искусством, я работаю над выставочными проектами, снимаю фильмы, пишу книги, причем каждый новый проект начинаю с нуля, имея в голове лишь задачу и очень расплывчатый образ будущего произведения. Я думаю, что ученикам передается в первую очередь именно этот импульс – импульс вдохновения и смелости. Я с ними наравне, а то, что у меня есть опыт и знания, это важно, но не до такой степени, как творческий импульс.

На протяжении онлайновых семинаров, которые длятся годами, с перерывами, естественно, я получаю много писем, в основном благодарных. Все это я с радостью переадресовываю Фридл.

«Совершенно случайно узнала о начале семинара, и записалась одной из последних. Я не могла не записаться, я чего-то ждала, но ещё не понимала ясно чего именно. И этот семинар был выходом в той довольно тяжелой ситуации, в которой я оказалась. Я буквально спасалась семинаром.

Сразу же после выхода из декрета я решила начать работать. Мне предложили учиться в аспирантуре и работать врачом-нефрологом в отделении “искусственная почка”. Мне было так сложно, что каждый вечер я подумывала все бросить и уйти из медицины. И тяжелые больные, невозможно трудные в общении, и сами технические сложности процедуры, и конфликты между начинающим врачом и медсестрами, и заговор между больным и медсестрой, публичные обвинения и последующие раскаяния. Мне всё тяжело давалось, я не спала по ночам и утром буквально тащила себя за волосы, чтобы встать, отвести ребенка в сад к 7 часам, доехать до работы и, пройдя долгих 63 шага по коридору, зайти в диализный зал.

К середине дня я чувствовала себя лучше, знала, что ещё пару часов, и я уйду домой, и дома меня будет ждать мое задание, то, во что мне надо будет проникнуть, попытаться понять, хотя бы немного, и тогда мне станет лучше, появятся силы, и я смогу на следующий день снова зайти в зал, преодолев себя, и всё-таки учиться дальше. Это чувство – самое главное из того, что я вынесла из семинара. Я могу спасаться рисованием, деланием коллажа, лепкой, и эти занятия восстанавливают гармонию во мне, появляется чувство причастности к природе какое-то, когда замечаешь каждый листочек и каждою веточку на улице. Это окрыляет, кажется, что всё можно пережить, главное – держаться за что-то. Хотя бы за эту ломаную линию или спирали Фридл. Теперь я уже понимаю, насколько они важны.

Каждое задание в уроке было подарком. Абстракции и коллажи – бесценное знание и ощущение. Я рисовала абстракции. Музыка долгие часы пульсировала в моей голове, вызывая рыдания и желание рисовать. Я поняла, что чувствую музыку, и музыка мне отвечает.

Не могу не сказать о Фридл. Если бы не Вы, Леночка, мы бы все ничего не узнали. Поэтому у меня возникают стойкие ассоциации Фридл – Лена Макарова. Вы как проводник (в самом высоком смысле этого слова, например, как выдающийся музыкант) не только в мир Фридл, но и через неё во все ИСКУССТВО, которое сложилось к настоящему времени. У меня потихоньку выстраивается цельная картина ИСКУССТВА, как такового, а не отдельных художников, скульпторов и направлений. Скульптура, живопись, музыка вдруг стали вращаться вместе. Это ещё одно открытие – целостности искусства. Банально, но для меня это было прочувствованным открытием. О самой Фридл и о Терезине писать не могу. Каждое обращение к книгам про Терезин – это душевное потрясение. Оно нужно, но порой физически невыносимо. Хочется быть там и сгореть заживо, но только не читать об этой боли. Спасибо за эти книги, за умный и тонкий взгляд, за ту боль, которую хочется нести вместе с этими людьми».

galopa

Другая моя ученица провела параллели между тем, как работала с детьми Фридл, и как я работаю с ними.

«Начинаю читать с середины, с “Уроков Фридл”. Из девочки с розовым бантом, нашкодившей в лавке канцелярских принадлежностей, вырастает одержимое существо, очень близкое и понятное, а потом вдруг взрослый человек, намного старше и мудрее меня. И в этот момент начинаю понимать, что семинар был бы невозможен без уроков Фридл».