Весна 2018: Бог из машины

— А твои глаза… они… вот, — девушка вложила мужчине в руку два глазных яблока, — Они… это… целые.

— Ты, как всегда, в своем репертуаре, — улыбнулся дракон.

Женщина виновато улыбнулась в ответ и развела руками. В следующую секунду в дверь постучали.

— Что там у вас происходит?! — услышали они строгий голос одного из охранников.

— Мы чиним сигнализацию! — выкрикнула в ответ Ева, после чего подставила плечо спутнику, — Похоже, придётся выходить через внешнюю стену.

— Откройте дверь! — кричали с другой стороны.

— Я не одета! — невпопад крикнула Ева, хватая с пола покрытую копотью и оплавленной пластмассой трость.

Взяв в руку Звездокол, Артур остановил пустой взгляд на древнем топоре.

— Мы ведь защитим свой народ, правда? — прошептал непонятно кому он, — Я, похоже… ни черта не могу, как обычно… но должен быть выше моего безумия и усталости.

Артур вспомнил монгольские тренировки и издал воинский крик. Огромный топор полетел вперёд в стену, увлекая за собой тело англичанина, пытающегося приноровится к его динамике. Как оказалось, веса топора он попросту… не чувствовал. А вот стена обиженно хрустнула и осыпалась обломками.

— Куда дальше? — спросил англичанин, — Я ничего здесь не знаю, да и ощущаю теперь всё хуже, поверхность вокруг стала неровной, добавилась открытая природа.

— Держи меня за руку, — ответила Ева, хватая ту руку Артура, в которой он сжимал зачем-то свои вырванные глаза, — Ты сможешь бежать, не спотыкаясь?

— Да, тайдзи… — ответил Артур, на ходу пытаясь вернуть свои глаза на их законное место, — Мда… потребуется истинное преобразование, как минимум…

— Тогда я знаю один подходящий для этого подвальчик, — заявила женщина, срываясь с места, — Побежали! Там и остановимся!

Надо сказать, подвальчик был действительно недалеко. Они бежали всего три минуты, три довольно долгих минуты, прежде чем Ева затянула мужчину в какое-то неприятное место под землёй. Подвальчик был не самый чистый, здесь изрядно пахло кошачьей мочой и какой-то тухлятиной.

— Фу-у-у… лет пять назад здесь было чище, — заявила спутница Артура гнусавым голосом, зажав пальцами нос.

Англичанина степень чистоты подвала волновала меньше всего. Покосившись на лежавшего в сторонке пьяного бомжа и не сочтя его опасным, Артур втянул воздух, несмотря на вонь…

Рыжеволосую ударил поток тёплого воздуха в волосы и золотой свет в глаза. Вспышка, подобная солнцу, осветила подвал. На месте Артура уже лежал дракон, зажмуривая глаза, которые сильно чесались.

Ева почувствовала, как сознание Сэйхо ощупывает помещение и натыкается на неё. Дракон издал какой-то короткий низкочастотный звук, похожий на урчание (если бы кошка выросла до размеров слона и отрастила себе дополнительные инструменты создания звуковых волн, то она вполне могла бы так проурчать).

Внезапно она очутилась в ночи под звёздным небом. Повернуть голову не удавалось, судя по всему, это была картинка от Сэйхо. Таких звёзд рыжеволосая не видела давно, это явно было не городское небо… вообще не европейское. Кожа чувствовала приятный тёплый ветерок, где-то редко журчали ночные насекомые… В музыку природы естественно вошли звуки цитры, создавая чудесную плавную переливающуюся мелодию. Через минуту мягкий женский голос, который Ева уже знала, запел песню на незнакомом рыжеволосой языке драконоподобных… и от такого сочетания языка и голоса действительно рождалось неземное чувство единства с чем-то неуничтожимым… Все слова были понятны благодаря прямой связи с драконом, а поэзия действительно впечатляла, такого рыжеволосая не слышала в современной культуре… через сознание Сэйхо незнакомый язык словно рисовал то, о чём пела Эйса — непобедимое, стоящее за гранью первородного хаоса и ведущее своих детей вперёд.

Ночь лунная восходитК трону звёздного огня.Первобытная природаОбнимает нас, любя…Ветер колыхает травы,Свежесть в разум принося.В небе звёздочки зажгутся,

Ковш Медведицы Большой…Чувства новые проснутьсяВ голове твоей пустойВновь свободен словно ветер,Ты летишь куда-то вдальСохрани Природу эту,Ни о чём не унывай.Знай, с тобою моя воля,Тьма не сможет сердце взять…

Ты свободен и достоин,Чтобы сам собою стать…Пусть любовь хранит во векеТо, чего нельзя отнять…Мы это, словно детиБудем петь и объяснять…

Ева расхохоталась. Совершенно не ко времени, не к месту.

— Я думала, ты будешь исцелять себя, а ты решил вспомнить старые народные песни? — поинтересовалась она.

Её смех сложно было назвать нормальным. Она смеялась громко, заливисто, до слёз, до боли в щеках, до нехватки воздуха в лёгких, и по совершенно несмешному поводу.