Весной в половодье

Обирая с колючих кустов шиповника ягоды, красные, словно крошечные раскаленные угольки, он как-то неза­метно для себя перестал думать о пище. Он все время ощу­щал неприятную пустоту в желудке, но постепенно притер­пелся к ней, и она его уже мало беспокоила. Леня исколол все пальцы об острые жесткие колючки, а забираясь в са­мую чащу кустарника, поцарапал до крови щеку.

В зарослях шиповника он наткнулся на старую березу, когда-то давно поваленную бурей. Потемневшая и потрес­кавшаяся от времени береста местами завернулась в тугие трубочки.

«Закончу собирать ягоды, обдеру все дерево — и вот тебе целый ворох бересты, — подумал Леня и заглянул в рюкзак. — Теперь еще немного осталось. Посижу-ка чуть-чуть. Я еще ни разу не отдыхал».

Леня присел на березу и вытянул ноги. На ногах у него были бурки — когда-то белые, а теперь все выпачканные в грязи и глине. Мальчик смотрел на свои пятнистые бурки и потихоньку, вначале даже незаметно для себя, начал на­певать, барабаня согнутыми пальцами по дереву:

След-дуза, пим-буза,

Пим-буза, след-дуза...

«А все-таки хотелось бы знать, какие слова вырезаны на доске? Если и правда «след» не какое-то сокращенное слово, а просто след, то что такое «дузаа» и «птя»?..»

Раздумывая о загадочной надписи на крышке стола, мальчик оторвал кусочек бересты, скрутившийся в трубоч­ку. Прищурив левый глаз, он посмотрел в трубочку на свет. Трубочка не просвечивала: в канале ее что-то было. Леня загорелся любопытством. Осторожно развернув бе­ресту, внутри оказавшуюся ослепительно белой, он увидел черного продолговатого жучка с красной головкой и не­сколько пустых куколок. Эти пустышки оказались такими легкими, что стоило ему чуть дунуть на них, как они тут же взлетели и плавно закружились.

А жучок даже не пошевелил мохнатыми лапками. Он был или мертв, или все еще продолжал спать. Леня подер­жал его на ладони, согревая горячим дыханием, но все эти старания оказались бесполезными. «Возьму-ка я его с собой. Дома Любочке подарю». И Леня полез в карман куртки за блокнотом.

Но едва он опустил в карман руку, как тут же выдернул ее обратно, будто нечаянно обжег кипятком.

«Там еще что-то есть... что-то такое... — Он наморщил лоб и плотно сжал губы. Вдруг глаза его расширились: — Ой, да ведь это же коржик! Сашин коржик! Гостинец се­стричке...»

Леня не помнил, как у него в руке очутился коржик. В кармане жесткий коржик разломился на две половинки, но и таким он казался очень соблазнительным. Слегка за­жаренная корочка была румяной и блестела, а к зубчатым краям, хрупким, с блестками сахарного песка, так и хо­телось поскорее прикоснуться кончиком языка.

Леня смотрел на находку и раздумывал: «Будет очень нехорошо, если я один съем коржик... А все-таки как хо­чется есть!» Он облизал губы и отвел от коржика помутив­шийся взгляд. У него дрожали руки и неровно, с перебоя­ми колотилось сердце.

«Да одним коржиком разве наешься? — словно угова­ривал себя Леня. — Я их, наверно, штук сто сразу съел бы... Уж если его и съесть, то надо всем вместе, на три части делить», — говорил себе мальчик и в то же время поле­гоньку отщипывал от коржика тонкие зубчики и отправлял их в рот.

Вдруг Леня весь побледнел и закрыл лицо руками.

«Что я делаю? И как я буду Ивану Савельевичу и Андрею в глаза глядеть?» — пронеслось у него в голове, и ему за­хотелось плакать.

...Когда Леня возвратился на поляну, у шалаша никого не было. Савушкин и Набоков, видимо, все еще бродили по берегу в поисках бревен.

Сложив у входа в шалаш бересту, он принялся расстеги­вать ремни рюкзака.

«Чем же мне теперь заняться? Ждать, когда придут Иван Савельевич и Андрей? А вдруг они начнут делать плот без меня!.. Нет, Иван Савельевич говорил... А если? А что, если бревен совсем не найдем?»

От этой неожиданно пришедшей мысли Лене сразу стало не по себе. Он не заметил, как мешковато опустился на рюкзак, туго набитый ягодами шиповника. Скрещенные на коленях руки плетьми опустились к земле. «Что мы ста­нем делать, если бревен и в самом деле на острове не ока­жется? Была бы под руками пила или даже топор, тогда обошлись бы и без бревен. Но ни пилы, ни топора у нас нет. Значит, придется сидеть и ждать, когда, возможно, за нами кто-нибудь приедет с той стороны...»

— Мы сами, сами должны! — еле слышно прошептал Леня и, стиснув в кулаки руки, встал. Прямо глядя перед собой, он направился к берегу.

Мальчик шагал все быстрее и быстрее. Наконец он пу­стился бегом.

* * *

Вначале Савушкин и Набоков шли вместе, решив в пер­вую очередь обследовать юго-восточный берег Середыша, а потом, если здесь не обнаружат бревен, вернуться к ша­лашу и, отдохнув, тронуться в противоположную сторону. Но, пройдя метров триста, Иван Савельевич сказал:

— А мы напрасно с тобой вдвоем пошли. Сколько вре­мени впустую уйдет! Давай искать каждый по отдельности. Ты иди себе по этому маршруту, а я поверну назад.

— Ну что ж, — согласился тракторист, — можно и так.