Веста

Так странно – казалось бы, только встретились. До сих пор помнилась наша первая ночь, «погоня» Хоскина, пули. И не пожатая в ответ рука – тогда «Кей Джей» просто выполнял свою задачу. А теперь он был моим.

И нет, он почти не поменялся с тех времен. Не начал сыпать признаниями в любви, не сделался слишком нежным или болтливым, остался собой – молчаливым, немногословным. И лишь одно изменилось – из его глаз, из самой их глубины, ушла темнота. Она была незаметна тем, кто не знал Кея хорошо, – я же его чувствовала. И теперь видела – на дне зрачков «распогодилось». Что-то осталось в прошлом и больше не тяготило. Нет, не забылась война и Элена, но они перестали его дергать за душу, сделались набором пыльных черно-белых фотографий, который за ненадобностью поместили в альбом и задвинули под кровать.

Кей больше не жил прошлым, он жил сейчас.

С упоением, будто никогда не занимался чем-то более приятным, спиливал части досок, крепил их между собой, вколачивал один за другим гвозди.

А я любовалась. Тишиной этого отдаленного (и идеального для нас) места; цветением поздних трав, разлившимся вокруг мягким солнечным светом. Наслаждалась ощущением, что нахожусь там, где хочу и с тем, с кем хочу, что больше не нужно спешить, искать, волноваться, страшиться неизвестности. Да, она – неизвестность – никуда не делась, но постигать ее шаг за шагом мы будем уже вдвоем с Кеем. А это другое, это – счастье.

В какой-то момент мой благоверный обратил внимание на меня, торчащую в окне. Не спеша приблизился, что-то достал из кармана брюк. Подождал, помолчал, даже как будто смутился. Затем показал – скрученное из проволоки симпатичное узорное колечко. Протянул на ладони.

И я взяла. Идеально, впору. Примитивное, но сделанное с большим терпением и душой.

«Когда он его мастерил? Пока я спала?»

Да, Кей часто молчал, но свое отношение всегда выражал делами. И я знала, что именно это кольцо, какие бы другие ни появлялись в моей жизни, останется самым памятным.

– Некрасивое, я знаю…

Он присел рядом на лежащее под окном толстое бревно.

А мне красивое. Очень. Только говорить было сложно из-за чувств.

– Я ведь свое настоящее парное выкинул. Когда вернулся с Войны,… (а она ушла к другому). Зашвырнул коробку в лесу в овраг и никогда ее не искал.

Кей посмотрел на меня. И вновь вспомнился отец – его взгляд на мать. Тот, от которого знаешь, что рядом с тобой самый надежный в мире человек и что он со всем справится.

– Я закажу нам новые с первой зарплаты, ладно?

– Ладно.

Мой шепот было почти не слышно. Мне нравилось и из проволоки. Но ему хотелось заработать на красивые – я понимала.

– Уже придумал, чем хочешь заниматься?

Это мы про планы. Конечно, еще прошло всего ничего – вчера только покупали одежду, которой ни у него, ни у меня не было.

– Не знаю, – Кей тоже смотрел на сад, который нравился ему не меньше, чем мне, – может, открою автомастерскую – гараж позволяет. Если ты не против.

– Конечно, не против.

– Или же пройдусь по ребятам – многие сидят без дела.

Этой ночью он рассказывал мне, что, оказывается, скучал по ним – военным товарищам. И что, если бы не этот случай, никогда бы их, наверное, уже не навестил.

– Поговорю, соберу, может, откроем охранное агентство. Все рукастые.

Чем бы он ни занялся, мне всегда будет рядом с ним классно. Спокойно (не в плане тела, а на сердце), хорошо и правильно.

– За старое… не хочешь?

Мы еще об этом не говорили, но я видела – Кей изменился. Может, и опасная тема, до сих пор ему неприятная, но лучше было спросить.

– Не хочу.

Ответ прозвучал коротко и глухо. А после пояснение:

– Я много чем… не горжусь. И подумал, что пока жив, может, смогу быть кому-то чем-то полезен.

Сказал. И хотел было пойти дальше мастерить стайку, но почему-то задержался. Вдруг посмотрел на меня открыто, пронзительно.

– Скажи, Веста, почему ты меня выбрала?

И ведь не праздный вопрос.

– Я не самый красивый, добрый, разговорчивый…

– Да-да, – во мне вдруг проснулась прежняя язва, – не самый романтичный, чуткий, внимательный и сентиментальный. Ты вообще, можно сказать, высокомерный чурбан, который когда-то отказался пожать мне руку. Вот я и решила, что однажды ты будешь моим, чтобы, наконец, понял, что я – самая прекрасная!

– Я понял.

Он так это сказал, что всякая язвительность улетучилась. И, хоть во взгляде Кея теперь плясали смешинки, серьезной сделалась я.

– Скажи, разве выбирают за что-то? Хорошо мне с тобой, правильно. А тебе не так?

– И мне так.

Он поднялся с бревна, повернулся ко мне лицом, наклонился. Со стороны, наверное, можно было писать картину маслом – первое свидание. Мужчина со стороны улицы, женщина с мечтательным выражением в оконном проеме.

У нас с ним так много всего впереди: совместное исследование Уровней, путешествия и такие вот молчаливые, но самые бесценные среди всего минуты счастливой тишины. И мир вокруг теплый, словно бархатный, всецело сосредоточившийся на одной-единственной секунде – касании щек и мирном стуке сердец. В молчании порой больше любви, чем в любых словах.