Вестница

Не совсем уверена, но, кажется, я заговорила с ним по-землянски. Капитан озадаченно взглянул на доктора, тот сверился с экраном и заявил, что при сканировании мозга выявились какие-то белые и тёмные пятна, наличие которых, скорее всего, свидетельствует о том, что я, мягко говоря (грубо выражаясь) — самый натуральный псих. А наличие каких-то изменений в клетках еще и доказывает, что я — мутант!

Сомневаюсь, что столько "лестных" слов я слышала от Криста, так что доктор Вайгрус смело возглавил мой список жертвоприношений Тёмному. Эйшен Розлвэй невозмутимо продолжала свой допрос.

— Как вас зовут? — Спросила она.

— Я в состоянии ответить на все ваше вопросы, — повторила я. — Кроме данного. По одной банальной причине — не так давно меня сразил жесточайший приступ амнезии.

— А как же вас называть?

— Вестницей, — подумав, ответила я. Хотя, покопавшись в своей скудной памяти, не смогла вспомнить, чтобы кто-нибудь меня так называл. Крист ко мне так не обращался, а кроме него и некому было!..

— Ве-е-е-есна! — Громко орал кто-то (с ударением на первом слоге) из коридора. — Ве-е-е-есна!!! — Шум приближающихся шагов, дверь в комнату плавно отдвигается, и я вижу… запыхавшуюся Надежду. — А, вот ты где!

— Меня зовут Вестница! — Угрюмо отвечаю ей я, вставая с постели. — Не Вес, не Веста и уж тем более не Весна. Ты б меня еще Осенью назвала.

Девушка просто эксклюзивно скорчила свою извиняющуюся физиономию, доведённую до автоматизма. Заметив, что на меня это не действует, она просто пожала плечами и присела рядом.

— Я ж ради тебя стараюсь, — наигранно обиделась она. — Тем более это даже не имя. А вот Весна — красиво и оригинально. Кстати о птичках, как тебе наши хоромы?

Причем тут птички и что общего они имеют между моим именем и нашим местом обитания, я не поняла, однако переспрашивать не рискнула. То, чему Надя так опрометчиво польстила, назвав хоромами, я бы назвала несколько иначе. Разве можно назвать хоромами то место, где у тебя начинает развиваться клаустрофобия? Вот и я бы не рискнула. Помещение, где теперь мы с Надеждой жили, состояло из двух параллельно стоящих кроватей и тумбочки между ними — прямо напротив двери. Ещё — висящая сверху полочка, стенной шкаф да одинокое креслице в углу. И вся эта мебель в отвратительно слепящих белых тонах. Возможно, по комплекту остальные предметы и предусматривались, но впихнуть их было просто некуда.

— Очень даже ничего, — ответила я. — Особенно если рассматривать это место относительно стеклянной колбы…

— А с виду и не скажешь, что ты оптимист, — философски заметила она, подвернув под себя одну ногу. Надя наклонила голову так, что её распущенные волосы не давали заглянуть ей в лицо. Я и она до сих пор были в тех самых белых костюмчиках, так что почти сливались с обстановкой, но Землянке одежда шла больше чем мне.

… Нависло тяжёлое молчание.

— Мент родился, — вдруг улыбнулась Надежда, поднимая голову.

Я не поняла:

— Кто родился?

— Проехали, — беззаботно махнула она рукой. — Я вот зачем тебя искала. У нас завтра подъём в шесть утра, потом завтрак, после обеда общая перекличка, а дальше… дальше я не помню. Лекционных занятий и тренировок не будет, пока не приедет большая часть курсантов.

… Вчера, посовещавшись, доктор решил не сообщать в Империю о нашем с Надеждой появлении, боясь, может быть, что его объекты исследования имперские учёные просто отберут, а сюда направят комиссию. В прошлый раз, когда здесь выловили вполне полноценного (пригодного для опытов) иномирца, на МИА-3 слетелось столько учёных и служб безопасности, что обучение курсантов пришлось прервать. Так что было решено скрыть наше появление до поры до времени и выдать нас за курсантов, пришедших в Академию.

Каждый из троих заговорщиков видел в этом свою выгоду.

Доктор Вайгрус мог нас спокойно исследовать, в будущем надеясь написать на материалах о нас диссертацию.

Эйшен Розлвэй — преподаватель инопланетных диалектов, надеялась умножить свой запас землянских слов, узнать получше быт и культуру Земли.

Капитан — заместитель директора Академии, а по совместительству один из учителей боевых искусств, похоже, просто не желал привлекать к МИА-3 внимания спецслужб.

Наше же с Надеждой мнение никого не интересовало.

Проблема с языком была почти решена. Нам выдали даймеры — зелёные браслеты. В обычной, так сказать, жизни они служили чем-то вроде документа для идентификации личности, пропуска в свою комнату, или картой местности, чтоб не потеряться; имели и ещё ряд функций. Наши даймеры отличались лишь тем, что кроме стандартных функций в нем находился "ускоренный курс изучения имперского языка". Его следовало включать на ночь, дабы во сне он внедрялся в мозг и туда закидывал нужную информацию.