Ветер Балтики

И опять глухая, тревожная ночь. Полярная звезда повисла над головой. За дальней туманной дымкой мелькнул прожектор. Луч перерезал желтой прозрачной полосой небо и померк. Взметнулись, будто огненные стрелы, от берега к заливу ракеты. Одна, другая, третья... Неужели фашистские лазутчики сигналят о местонахождении аэродрома?

На старте все гудит. Бомбардировщики разбегаются по невидимой дорожке и уходят в небо.

Василий Гречишников, Афанасий Фокин, Михаил Плоткин, Андрей Ефремов, Евгений Преображенский снова повели воздушные корабли на Берлин.

Вслед за ними стартовали Виктор Александров, Алексей Кравченко, Михаил Русаков, Константин Мильгунов, Евдоким Есин, Иван Финягин.

Холодное море все в клочьях тумана. Сплошной стеной зенитного огня встретил Штеттин.

Самолеты летели меж двух ярусов пламени. Пересечения прожекторных лучей брали их в клещи. Черные пожарища виднелись внизу - следы недавней бомбардировки.

Над Берлином Преображенский взял курс на запад, к вокзалу Вицлебен, Ефремов нацелился на Шпандау, Плоткин висел над Лихтенфельдом.

Фокин наверстывал упущенное: он донес свой груз до сердца фашистской Германии. Его бомбы точно ложились в цель. Забыв про все, он кружил над Берлином. Последние бомбы на мгновение осветили мрак вспышкой пламени.

Самолет Фокина лег на обратный курс. Уходя от цели, экипаж попал в огненное кольцо. Более сорока минут зенитные прожекторы не выпускали Фокина из своих цепких лап, в воздухе рыскали истребители-перехватчики. Их сильные фары поминутно сверлили темноту. Но стрелки-радисты Николай Лукичев и Валентин Белов не дрогнули. Они вели точный заградительный огонь и не подпустили ночных перехватчиков к самолету. Сумели вырваться из огненного ада.

Потянулись томительные часы обратного пути.

- Под нами Данциг? - устало опросил Фокин.

- Да, - подтвердил штурман Герман Швецов. - Как жаль, что у нас нет бомб!

Температура - минус 46 градусов. Дышать трудно. Штурман протянул руку к столику, чтобы проверить курс. На столике близко лежала карта, но он никак не мог дотянуться до нее. Малейший поворот, малейшее движение вызывали усталость.

- Следи за картой, - прозвучал в шлемофоне голос Фокина.

- Осталось, кажется, немного.

А штурману земля казалась каким-то туманом, потом стала совсем неуловимой. Плыл и прыгал перед глазами компас.

- Послушай, Герман... Герман!

Ответа не было.

- Мы разобьемся, Герман, если ты не будешь мне отвечать.

И опять запрос:

- Петрович, ты жив?

Радист сидел на своем месте, вяло свесив голову. Плотно прижавшись к спинке сиденья самолета, тяжело дышал штурман...

- Петрович, Герман...

И Фокин понял, что теперь надеяться он может только на себя.

Полковник Преображенский возвратился на аэродром поутру. На востоке поднималось солнце, потом промчался ветерок. От залива потянуло прохладой.

На аэродроме находились начальник штаба и комиссар полка.

Произвел посадку Михаил Плоткин. С трудом сошел с крыла, доложил полковнику:

- Задание выполнено. Бомбили Берлин.

Плоткин устало и грузно повернулся, чтобы идти в палатку, но остановился и спросил:

- Товарищ полковник, все вернулись?

- Нет, не все, Афанасий Фокин не вернулся. Нет пока и Трычкова.

- Не может быть...

- Не вернулись! - повторил полковник.

На аэродроме наступила тишина. Преображенский, опечаленный, хотел уже уйти, когда услышал далекий и протяжный гул знакомых моторов.

- Трычков! Трычков пришел!

Через несколько минут летчик Трычков устало вылез из кабины.

А Афанасий Фокин, как его ни ждали, так на аэродром и не вернулся.

Геббельс, успокаивая немцев, заявил по радио, что ни один самолет противников Германии не может появиться над Берлином. "Это надежно защищенная твердыня нации. Скорее падут столицы всех стран мира, нежели падет Берлин. Ни один камень не содрогнется в Берлине от постороннего взрыва. Немцы могут жить в своей столице спокойно. Советская авиация уничтожена. Советский военный флот в кратчайшие сроки будет уничтожен".

Потом немецкие радиостанции сделали странное сообщение о том, что "в ночь с 7 на 8 августа крупные силы английской авиации в количестве 150 самолетов пытались нанести удар по нашей столице, но огнем зенитной артиллерии и действиями ночных истребителей основная масса авиации противника была рассеяна. Из прорвавшихся к городу 9 самолетов 6 было сбито". Английское радио опровергло это сообщение:

"В ночь с 7 на 8 августа ни один английский самолет с наших аэродромов не поднимался ввиду совершенно неблагоприятных метеорологических условий".

А в рабочих кварталах Берлина читали призывные листовки, сброшенные с советских самолетов.

Третий удар потребовал от экипажей ДБ-3 немалого напряжения сил и воли. Бомбардировщики вернулись из Берлина поздним утром.

Андрей Ефремов, на что уж сильный и крепкий человек, и тот не смог дойти даже до зеленой лужайки. Цепляясь пальцами за крыло самолета, он припал головой к колесу. Полковой врач подбежал к летчику.

- Капитан Ефремов! Что с вами? Ранены?