Ветер надежды

— Чтобы ваш папа окружной прокурор сразу вытащил вас под залог, и потом неделями путал присяжных своей казуистикой? Все это будет, но чуть позже. А сейчас, не смейте грубить этой девушке! И пока вам нечего сказать, за вас расскажут те, кто наблюдал вашу подлость. Мистер полисмен, вы видели, как он ударил эту девушку?!

— Сержант Гриффитс, мистер. Я действительно видел это. Только зачем мы обсуждаем это здесь, а не в участке?

— Это ложь! Он подкупил этих людей! Ой! Где полиция, черт побери! А-а!

— Я отвечу на ваш вопрос, мистер полисмен, но чуть позже… Девушки это правда, что он ударил вас?! За что он это сделал?

— Я Джульетта Гроус, а это Лиз Кроули, этот мерзавец Вандеккер ударил Лиз всего лишь за то, что она назвала вас победителем, а его неудачником.

— Все слышали?! Кто еще видел этот мерзкий поступок Вандеккера?!

— Я видел!

— И мы тоже!

— Мерзавец посмел бить женщину! Гнать его в шею с гонок!

— Точно! Подлец!

— Вы не имеете права! Здесь не было суда! Это не законно!

— Вот как? Значит, суд тебе подавай? О праве ты заговорил… Гм. А кто тебе самому дал право бить беззащитных женщин, а?!!!

— Я подам на тебя в суд! А-а!! И пущу тебя по миру! Ты еще будешь лизать мне ботинки, чтобы только вылезти из тюрьмы! Ты у меня… Ой!

— А у меня ничего нет и так. У меня уже нечего отбирать, даже с великолепными связями твоего папы прокурора. И теперь я отвечу на ваш вопрос, мистер полисмен… Вы спросили меня, почему я не веду его в участок?

— Именно так, мистер.

— Я это делаю потому, что такие люди как этот Вандеккер недостойны участвовать в нашем автошоу! Его низкий бесчестный поступок бросает тень на всех нас! На всех мужчин, кто пришел сюда! Прямо сейчас я прошу администрацию дисквалифицировать Вандеккера и выгнать его с гонок. Это не может быть жульничеством с моей стороны, потому что я уже лично победил этого человека, и сегодня пока не проиграл ни одного заезда. Один раз я уже одолел его, и уверен, что смог бы это повторить. Я не боюсь состязаний с ним. Но считаю, что Вандеккер не достоин больше состязаться и бороться за награды на этих гонках.

Павла перевела дух и продолжила уже спокойнее.

— И если вам покажется справедливым, чтобы я тоже был дисквалифицирован вместе с ним, то я соглашусь с этим решением. Пусть здесь сражаются за победу лишь самые достойные! Я, Адам Моровски, передаю подлого человека Алекса Вандеккера недостойного называться американцем и автогонщиком в руки полиции… А теперь расслабься, супермен.

Последние слова Павлы потонули в аплодисментах и гневных выкриках.

— Ты покойник! Моровски!!! Моровски, ты труп!!

— Молчал бы лучше…

Спустившись вместе с девушками с трибуны, Павла стала протискиваться через толпу. За спиной мистер Стакс в красном кепи все еще пытался восстановить порядок. Аэродром бурлил. А Вандеккер вместе с полицейским через строй насмешек двинулись в сторону главной трибуны. Откуда за нежданным шоу наблюдали слегка опешившие Марк Навара и сенатор Слэттери…

***

Сергей сидел на этом совещании и отказывался верить своим глазам и ушам. То, о чем сейчас говорили по большей части знакомые ему люди, было невозможным. Память назойливо подсовывала ему совсем другие образы. Свет в глаза. Боль. Нудные и бессмысленные вопросы следователей.

— …Заключенный Королев. Вы признаете себя виновным во вредительской деятельности в ракетном институте?

— Нет, гражданин начальник. Я ведь уже объяснял…

— Молчать! Я тебя, падла, отучу под дурака косить! Последний раз спрашиваю…

Мельтешение бумаг с казенными формулировками, резкая боль, настигающая с разных сторон, калейдоскоп окриков и вырастающих из-за поворота решеток. Новое пристанище — Новочеркасская тюрьма. Скудный паек. Разборки и драки с уголовниками. Снова боль.

— Слушай сюда баклан! Теперь мы тебя тут перевоспитывать будем. Мы здесь таких 'врагов народа' специально учим. Вон тех двоих фраеров видишь? Эти перековались уже. А сейчас троцкист, пайку свою взял, да на наш стол поставил. Ну, как, понял меня, гнус болотный?!

— Не понял!

— Гляньте ка, православные! Еще один не понятливый к нам! Ну, что жбудем ему растолковывать. Родину любить это тебе не пузо чесать…

Схватка. Карцер, перевязки, допросы. Кошмар ожидания и голодная беспросветность этапа. Мелькающая размазанным пятном бесконечная дорога. И в конце навевающая мысли о ладье Харона туша парохода 'Дальстрой'. Цепочка заключенных мимо ощетинившейся штыками охраны быстро продвигается к трапу. В заполонившей сознание апатии лениво всплывают слова — 'Оставь надежду всяк сюда входящий'. И неожиданный и пугающий окрик в спину.

— Заключенный Королев! Ко мне бегом!

— Заключенный Королев статья пятьдесят восьмая часть…

— Молчать! Вот предписание. Завтра отлет в Москву. Сегодня с конвоиром ночуешь в помещении охраны. Завтра за тобой придут. Вопросы есть?

— Нет, гражданин начальник.

— Череповецкий ко мне! Вот тебе документы на этого Королева. Сдашь его завтра под роспись. Сбежит… ты вместо него в тундру уплывешь. Все понял?

— Так точно, товарищ лейтенант госбезопасности!

— Гляди у меня.