Ветер надежды

— Мисс! Ай эм американ. Вот ду ю вонт, мисс?! Сору. Бат ай'м донт андестэнд ю!

— Молодой человек!

Бесцеремонный окрик с другой стороны улицы Павла проигнорировала. А ее ответ по-английски немного сбил с толку неумелую переговорщицу и та, неуверенно стала путаться в британских артиклях и временах.

— Сэр. Плиз… Ви ниид ё хэлп… Аоэ каа из дестройд. Ви ниид ё каа, фо…

В этот момент из-за спины раздалась властная фраза, сказанная на чистейшем русском.

— Сашенька, прекращай метать бисер перед этим хлыщом! Я сама с ним поговорю! Молодой человек! Ну ка немедленно подойдите ко мне!

'Это еще что за нахалка?! Хлыщом она меня обзывает, понимаете ли. А еще 'пропагандисты опиума для народа', называется. Совсем обнаглели! А не пошли бы они все, своими эмигрантскими тропами до городу Парижу. И чтоб обязательно по пути с концертами…'.

И Павла в очередной раз, игнорируя эту бесцеремонность пожилой церковницы, повернулась ко второй монахине спиной, и коротко отрезала своей молодой собеседнице.

— Мисс, итс донт тэкси! Гуд бай.

Вопреки расхожему штампу о величавости поступи монахинь, разгневанная женщина преодолела разделявшие их тридцать метром стремительным шагом, и шлепнула Павлу четками по руке.

— Молодой человек!!! Сколько можно вас звать?!

— Мэм? Айм сорри… Бат…

— Сестра Александра, живо идите к машине, и заткните свои нежные уши!

Когда юная монахиня, очумело оглядываясь, отошла к месту бескровной аварии, ее наставница с негодованием продолжила. От ее яростного взгляда и эмоционального напора, исказившего красивое русское лицо монахини, у Павлы невольно запылали уши.

— Вот уж никогда бы не подумала, что где-нибудь еще водятся подобные нахалы! Когда я вас окликнула по-русски, вы вздрогнули, и отлично все поняли! И поняли, что этот окрик касается именно вас! И не смейте тут глухонемым прикидываться!

'Упс! Вот такой подляны я точно не ждала. Чего теперь делать то? Сказать ей, что я не знаю русского? Так для нее это станет прямым признанием моей развед миссии. Кто их этим монахинь знает. Может, она завтра будущего фашиста генерала Краснова исповедовать станет! Мдя-я…'.

— Да-да! И не надо делать такое умильно наивное лицо. Если вы тут шпионите на Советы, то это вовсе не повод вести себя по-хамски, и отказывать в помощи слабым женщинам! Да еще и служительницам Божьим! Тем более, что помощи той от вас и нужно-то всего на пару минут…

'Мама, Миха… Спокойно, Паша, спокойно! Может, еще обойдется. Кстати у меня там по легенде есть некоторое знание русского, так что нужно как-то выкручиваться. Гм. Сейчас я выдам… Эгхе-эгхе!'.

— Простите…э-э, сударыня… Гм… но я не очень хорошо говорю по-русски… поэтому не сразу понял, что вы зовете именно меня… Я тут совсем никого не знаю, чтобы меня звали… подобным образом. И мне… э-э… нужно спешить, поэтому…

— Вы совсем изоврались, мон шер. Думаю, вы обычный красный шпион. А сейчас вы просто валяете дурака. Но мне нет никакого дела до вашей грязной работы. Выдавать вас я никому не стану! Просто помогите нам доехать до причала, и можете себе идти хоть на все четыре стороны. И обязательно передайте вашим наставникам, что они вас отвратительно учили. Любой русский человек, поживший лет десять за кордоном, моментально узнает похожий акцент.

'Это ж провал. Это же все! Ах как стыдно. Еще пара минут этой беседы, она кликнет полицию, и трындец… Чтоб этих княгинь с графинями и их кавалеров всех вместе из песка снежную бабу заставили вылепить! И что же делать мне теперь? Грохнуть ее тут, чтоб молчала? Угу. Прямо на людной улице. Заодно с шофером, юной монашкой, вон тем бакалейщиком и тетками в окнах… Ну, мать же в детсадище! Ну почему их телега именно на этой улице сломалась!'.

***

На столе лежали материалы сразу по нескольким проектам. Давыдов завершил доклад, ответил на вопросы начальства и незаметно перевел дух. Его патрон сегодня был гораздо добродушнее, чем после той памятной беседы с Хозяином, когда он, вернувшись с совещания, обматерил всех начальников отделов и управлений, установив каждому драконовские сроки предоставления докладов по озвученным руководителем НКВД вопросам. Сейчас Берия был само благодушие…

— Ну что ж, товарищ Давыдов. Если для ускорения работ вами уже сделано все возможное, то сейчас вам надлежит не замедлять этих темпов. И подумайте, что еще можно сделать. Что вы там замялись, говорите?

— Товарищ народный комиссар… Есть одно предложение. Разрешите доложить?

— Если это по поводу тех специалистов, что еще 'сидят', то я вам уже отдал приказ по привлечению всех необходимых нам людей. Всех! Чего вам еще?

— Дело в том, что у ряда бывших заключенных, переведенных в наши КБ Управления перспективных разработок, периодически сдают нервы. Люди переживают за своих близких, и это сказывается на эффективности и качестве их работы…

— Они, что же не хотят поскорее вернуться домой к родным? Чем быстрее и лучше они выполнят свою работу, тем скорее будут выпущены из-под конвоя. Что-то слишком часто вы стали миндальничать с этой интеллигенцией. Или вам тяжело справляться с вашей работой?