Ветер подскажет имя

Внутри дома раздался продолжительный скрип, лязгнули петли, дверь медленно отворилась, и на пороге появилась старая сгорбленная женщина в зеленой вязаной кофте и длинной бордовой юбке с замызганной бахромой по подолу. Из-под платка торчали жесткие седые волосы, лоб избороздили глубокие морщины, крючковатый нос делал выражение лица злым, и с первого взгляда было понятно, что старуха – цыганка.

– Чего надо? – недовольно спросила она, цепко изучая Сашу с головы до ног.

– Доброе утро… Извините… Можно ли у вас умыться и обогреться?

– Ты кто такая?

– Меня зовут Александра. Я ненадолго…

Это все, что она могла сказать.

На губах старухи появилась тонкая усмешка, сильно хромая на правую ногу, она подошла к Саше и заглянула в ее глаза, точно хотела прочитать прошлое незваной гостьи. От такого взгляда по спине поползли мурашки и заволновалась душа, но, наверное, хозяйка имела право знать, кого предстоит впустить в дом. Бесцеремонно схватив Сашу за руку, цыганка поднесла ладонь девушки к носу и почти сразу оттолкнула ее. Голова старухи затряслась, сухие морщинистые щеки задергались, и стало ясно, что она беззвучно смеется.

– Заходи, – наконец разрешила старуха и без подробностей добавила: – А смеялась я не над тобой. Есть над кем смеяться.

Саша много слышала о цыганах, особенно в детстве. Их часто обвиняли в краже лошадей и детей. Хотя не получилось бы вспомнить ни про одного похищенного в округе ребенка, наверное, это был тот случай, когда деревенским нравилось верить в страшные истории. Кочевая жизнь, простота быта, непонятные традиции, загадочное гадание и предсказание судеб – все это вызывало опасения, и далеко не каждое село готово было принять табор на постой. Но Саше не приходилось выбирать, и после пережитого ночью требовалась хотя бы небольшая передышка.

– Раздевайся, – скомандовала цыганка, когда за спиной закрылась дверь.

– Что?

– Снимай с себя все, если не хочешь умереть.

В маленькой тесной комнате с низким потолком горела только одна свеча, и разглядеть лицо старухи не получилось. Саша медленно сняла накидку и замерла, не в силах задать хоть какой-нибудь вопрос.

– Я только согреться…

– Ручей может превратиться в дорогу, но за это придется расплачиваться ногам, – усмехнулась цыганка.

– Откуда вы знаете?

– Зови меня Гедой. Вижу, ты из знатных… – Она недовольно фыркнула. – Чтоб разговаривала со мной по-простому. Останешься до утра, а потом уйдешь. Не та собака, что в спину лает, а та, что чужой погибели ждет. Снимай платье, чего стоишь?! Разотру тебя перцовой настойкой. И на вот, выпей, кровь с огнем надо перемешать, иначе не согреть твое слабое тощее тело.

Взяв из рук Геды отчего-то очень легкую, почти невесомую плошку, Саша поднесла ее к губам и, чуть помедлив, быстро выпила горькую обжигающую жидкость. В горле запершило, в груди вспыхнул пожар, а в голове запульсировала настойчивая мысль: «Если я не умру сейчас, то проживу очень долго».

* * *

До Казанского вокзала она добралась на метро, повезло – электричку не пришлось долго ждать. Ехать в экспрессе вполне комфортно: мягкие кресла, кондиционер и можно купить кофе или чай, а еще шоколадку… Устроившись у окна, Катя несколько минут получала удовольствие от дороги, до Бронниц – час, она еще успеет вспомнить каждое слово и каждый взгляд Мелихова, а сейчас небольшая заслуженная передышка.

Допив кофе, Катя позвонила Горину и порадовала его объемом предстоящей работы: Федор дал согласие и на статью, и на интервью, и к тому же не торопит со сроками. «Выжми из него все соки, только делай это аккуратно и ласково», – порекомендовал Сергей Юрьевич и пожелал удачи. «Еще неизвестно, кто из кого выжмет», – подумала Катя.

От станции она шла чуть больше километра, привычно разглядывая знакомые с детства дачные домики. За последние три года поселок разросся, теперь строили крепкие, добротные дома, и даже встречались трехэтажные.

Около колонки Катя свернула, торопливо подошла к зеленому забору, давно требующему покраски, открыла калитку и шагнула на узкую дорожку. Калитку не было смысла запирать на замок: заросшие травой десять соток, длинный одноэтажный дом с протекающей крышей, построенный бабушкой и дедушкой более двадцати пяти лет назад, не могли заинтересовать воров. Как же хотелось оживить участок, поселить здесь красоту и порядок, но на перестройку дома требовались приличные деньги, которых, увы, не было.

«Бабушка и дедушка, обещаю, когда-нибудь я все исправлю. И лет через тридцать я тоже буду проводить лето на нашей даче с внуками. Кстати, надо научиться печь пирожки или воздушные булочки с корицей… Как же они вкусно пахнут».